В преамбуле Решения страны-участницы ОБСЕ подчеркивают «что запрещение пыток является императивной нормой международного права, которая не имеет территориальных ограничений и применяется всегда и всюду», а первым обязательством призывают «Отстаивать провозглашенный в КПП ООН [Конвенция Организации Объединенных Наций против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] абсолютный запрет на любые виды пыток и другого жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, добросовестно выполнять в полном объеме ее положения и действовать в полном соответствии со всеми провозглашенными в ней принципами».

Эксперты Рабочей группы по противодействию пыткам Платформы «Гражданская солидарность» проанализировали Заключительные замечания Комитета против пыток ООН, принятые в последние три года (2019-2021) по результатам рассмотрения периодических докладов стран-участниц Конвенции ООН против пыток. Основные проблемы, которые влияют на исполнение обязательств Решения 7/20, выделены в первом разделе настоящего обзора.

В развитие этого Рабочая группа по противодействию пыток (Платформа «Гражданская солидарность»), опираясь на результаты периодических замеров Индекса запрета пыток, проводимом с 2020 года, определила группу проблем, требующих первостепенного внимания и объединения усилий властей и гражданского общества. (Главным образом, речь идет о странах: Россия, Украина, Беларусь, Молдова, Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан, Польша). Эти проблемы выделены и последовательно изложены в этом во втором-четвертом разделах Обзора.

Решение 7/20 впервые говорит о проблематике насильственных исчезновений и продолжительного содержания под стражей без связи с внешним миром или содержания в тайных местах заключения как факторах, которые могут способствовать совершению пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания и само по себе может быть разновидностью такого обращения. Пятый раздел Обзора содержит более детальное описание этой проблемы в регионе ОБСЕ.

Завершает обзор список рекомендаций о необходимых действиях, адресованных как к ОБСЕ, так и к странам-участницам ОБСЕ.

Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее — Конвенция) ратифицировали все 57 государств-участников ОБСЕ. Из них только 39 признали компетенцию Комитета против пыток ООН на получение и рассмотрение жалоб как со стороны государств, так и индивидуальных, касающихся нарушений положений Конвенции.

В декабре 2002 года на 57 сессии Генеральной Ассамблеи ООН была принята Резолюция A/RES/57/1992, открывающая подписание и ратификацию Факультативного протокола с Конвенции. Протокол определяет процедуру создания и регулирования мониторинга пыток, жестокого обращения, унижающего достоинство условия содержания и обращения. На данный момент (январь 2022) Факультативный протокол ратифицирован большинством стран-участников ОБСЕ, однако четыре государства, подписав Протокол, до сих пор его не ратифицировали (Андорра, Бельгия, Ирландия и Словакия), а еще девять государств до сих пор не подписали этот протокол (Беларусь, Канада, Монако, Сан Марино, Российская Федерация, Соединенные штаты Америки, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан).

В 2019-2021 года Комитет против пыток ООН рассмотрел периодические доклады 13 стран-участниц Конвенции против пыток (Бельгия, Германия, Греция, Кипр, Кыргызстан, Латвия, Литва, Польша, Португалия, Сербия, Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии, Узбекистан и Швеция). На данный момент на сайте Комитета можно найти Заключительные замечания Комитета, принятые по итогам рассмотрения 11 докладов стран- участниц Конвенции (недоступны Заключительные замечания Комитета по Литве и Сербии). Анализ этих документов позволяет сделать вывод о ряде характерных проблем, продолжающих быть актуальными для региона ОБСЕ.

Несмотря на предпринятые и предпринимаемые государствами меры по криминализации пыток, Комитет отмечает, что далеко не всегда в национальных законодательствах используется определение пыток в полном соответствии со ст. 1 Конвенции. В частности, инкорпорированное в национальные законодательства определение пыток содержит не все элементы первой статьи Конвенции. Чаще всего, речь идет об отсутствии применения пытки в отношении какого-либо лица по любой причине, основанной на дискриминации любого рода (Латвия, Португалия, Узбекистан, Греция, Бельгия), а также об отсутствии прямого упоминания боли или страданий, причиняемых государственным должностным лицом, по его подстрекательству, с его ведома или молчаливого согласия (Латвия, Греция, Узбекистан). Кроме того, законодательства стран продолжают предусматривать сроки давности за пытки (Кипр, Латвия, Португалия, Греция, Германия, Кыргызстан, Узбекистан), а в Кыргызстане и Узбекистане и возможность помилования.

1. Криминализация пыток и жестокого обращения

Международные документы дают четкое и ясное определение пытки и жестокого обращения. Определение, изложенное в Конвенции, фиксирует не только деяния, которые могут быть квалифицированы как пытка, но и обозначает потенциальный круг возможных должностных лиц, которые могут быть виновны в пытках. Речь идет не только о прямых действиях должностных лиц, но и о попустительстве пыткам, молчаливом согласии с ними, организации пыток.

Статья 1 Конвенции:
Определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно.

Кроме того, конвенционные требования указывают на необходимость строгого и пропорционального наказания, учитывая тяжесть пытки как преступления. Таким образом, дефиниция пытки охватывает группу прямых и косвенных действий, приводящих к спланированным страданиям жертвы, и включает в круг ответственных за пытки не только исполнителей, но организаторов, подстрекателей, косвенных сообщников.

Статья 4 Конвенции:
— Каждое Государство-участник обеспечивает, чтобы все акты пыток рассматривались в соответствии с его уголовным законодательством. То же относится к попытке подвергнуть пытке и к действиям любого лица, представляющего собой соучастие или участие в пытке.

— Каждое Государство-участник устанавливает соответствующие наказания за такие преступления с учетом их тяжкого характера.

Определение пытки, установленное Конвенцией, является весьма развернутым. Некоторые государства пошли по пути его имплементации в национальное законодательство в виде самостоятельных статей уголовных кодексов (Казахстан, Кыргызстан, Армения, Молдова, Украина – из стран, участниц Индекса запрета пыток).

Но часть государств «разбила» определение «Пытка» на разные преступные деяния, которые включены в ее определение Конвенцией, и эти отдельные элементы криминализовала в разных статьях уголовного кодекса. В частности, Польша, Беларусь, Россия.

Такой вариант распределительной криминализации, с одной стороны, позволяет, при соблюдении стандартов эффективного расследования, привлекать и наказывать виновных в пытках. Но, с другой стороны, переводит в закрытый режим саму проблему пыток, а также исключает важные современные формы пыток и ненадлежащего обращения.

2. Эффективность расследования и привлечения виновных к справедливому наказанию

Ни в одной стране, участнице Индекса запрета пыток, не удается достичь стандартов эффективного расследования. Даже в тех странах, где криминализация на уровне законодательства можно признать успешной, эти нормы не имеют эффективного правоприменения.

О проблемах квалификации пыток написано выше (вместо «Пыток» преступления квалифицируются как превышение должностных полномочий). Но даже с учетом этого «смещения», расследования не отвечают стандартам тщательности, своевременности, независимости. Стандарт доступа пострадавших к расследованию также соблюдается в редких случаях.

• Отсутствие эффективного расследования жалоб на пытки в сочетании с непрекращающимся потоком однотипных жалоб в Европейский суд вынудило Комитет министров Совета Европы принять весьма резкое решение в отношении России. Оценивая исполнение группы дел, которые касаются пыток в полиции, КМ СЕ потребовал от России принять срочные меры по предотвращению пыток и выразил серьезную обеспокоенность тем, что за 15 лет с момента первого постановления ЕСПЧ (о пытках в полиции) никаких серьезных изменений не произошло. Наоборот, число российских жалоб на пытки в полиции в ЕСПЧ растет и в последнее время значительно увеличилось. КМ СЕ пишет о 200 новых поданных жалобах. А это означает, что никаких результативных реформ так и не проведено. Полный текст решения Комитета министров здесь.

Эксперты высказывают множество причин, из-за которых эффективность расследования низкая. Часть причин касается ресурсного обеспечения органов расследования. Необходимы достаточные средства — финансовые, материальные, людские. Некоторые причины связаны с мотивацией и готовностью следователей возбуждать дела о пытках, эксперты также говорят о политической воле и тому подобных представлениях.

Первая проблема — доступ и документирование доказательств пыток. Пытки и жестокое обращение чаще всего осуществляются в закрытых, изолированных помещениях. Свидетелей либо нет, либо свидетели — зависимые или связанные с преступниками люди, все остальные доказательства сконцентрированы внутри закрытых учреждений. Фактически, тем, кто потенциально может быт обвинен в пытках, принадлежит монополия на доказательства. Они могут их скрыть, повредить, сфабриковать доказательства невиновности, оказать давление на свидетелей и т.п. Значимость проблемы доказательств многократно возрастает в случае тюремных учреждений, где и те, кто применяет пытки, и те, кто подвергается пыткам, и те, кто является свидетелем пыток — находятся под полным контролем администрации пенитенциарного учреждения.

Принятым эталоном документирования пыток является Стамбульский протокол.

Вторая проблема — оборудование закрытых учреждений видеокамерами, сотрудников — видеорегистраторами и введение новых регуляций в отношении видиофиксации всех служебных действий, связанных с контактами с гражданами, хранения архива, доступа к нему, ответственности за порчу, монтаж или другое вмешательство.

Видеодокументирование является не только источником надежных доказательств при расследовании случаев пыток, но и работает как эффективное превентивное средство. Основная проблема связана не с оборудованием и его установкой, а с тем, что гарантий невмешательства в видеоархивы и гарантий предоставления видеоархива по требованию следователей — не существует. И тем более, нет таких гарантий, когда видеоархив запрашивает адвокат, защищающий жертву пыток.

В целом, в большинстве стран видеоархивы колонии, полиции, СИЗО воспринимаются как собственность этих учреждений. В России, например, следователи получали официальные отказы от администрации колоний предоставить видеоархив (в рамках проверки или расследования сообщения о пытках) со ссылкой на то, что архив имеет статус «Для служебного пользования».

Третья проблема — обеспечить на практике право на подачу жалобы. Люди, пережившие пытки, должны иметь беспрепятственный доступ к публичной процедуре подачи жалобы, а также быть защищены от давления, принуждения и угроз, которым они могут подвергаться после подачи жалобы или предоставления информации о случаях пыток.

К сожалению, разные формы давления на пострадавших от пыток имеют широкое распространение, что не в последнюю очередь обусловлено тем, что большая часть жертв пыток — заключенные в тюрьмах или задержанные правоохранительными органами. То есть люди, которые находятся в изоляции и под контролем должностных лиц государственных органов.

Случаи давления и насилия в отношении заявителей задокументированы национальными правозащитными организациями. Если жертва пыток находится в заключении, то чаще всего жалобы блокируются в пенитенциарном учреждении. Отсутствие жалоб из колоний — яркий показатель серьезного давления, которым подвергаются заключенные. Перекос в пользу косвенных каналов поступления жалоб (через видеообращения, членов наблюдательных комиссий) со всей очевидностью означает, что письменные жалобы не выходят за пределы колоний и следственных изоляторов.

• В Казахстане правозащитники отмечают, что не получают жалоб от заключенных по почте. При этом жалоб заключенных достаточно, о них становится известно от ОНК (Общественно-наблюдательные комиссии) и НПМ (Национального превентивного механизма), а также от родственников и адвокатов. Наиболее распространенный способ сообщить о пытках — это видеосообщение из мест содержания под стражей, переданное через члена общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по Павлодарской области, руководителя ОО «Мы против пыток» Елену Семенову. За информирование о пытках Елена Семенова получила 13 исков от различных учреждений Казахстана с марта 2020 года. Большинство исков судами были удовлетворены.

Внутритюремные наказания, связанные с помещением заключенных в строгие условия изоляции, чаще всего – в одиночные камеры, используются как способ давления на заключенных, которые подали жалобы на пытки или содействуют в сборе информации по другим случаям пыток в учреждении. Фактически, никаких препятствий для произвольного назначения наказаний нет, т.к. сама процедура, предписанная законом, чаще всего не содержит гарантий справедливого разбирательства. Достаточно формально зафиксировать малейшее нарушение правил внутреннего распорядка, чтобы иметь возможность дисциплинарно наказать заключенного.

• Осужденного Александра Корнева (Ярославская область, Россия), который давал свидетельские показания адвокату фонда «Общественный вердикт», защищающего заключенных по делам о пытках, отправили в штрафной изолятор (камера одиночного заключения без права на свидания, телефонные звонки, получение передач, книг) сразу после свидания с адвокатом. Администрация учреждения выставила нарушение «не держал руки за спиной» и назначила наказание в виде 15 суток штрафного изолятора. По окончании указанного наказания, без выхода в жилое помещение, дисциплинарное наказание было продлено без проведения разбирательства еще на 15 суток. Осужденному просто было объявлено, что ему продлили наказание за то, что «не держал руки за спиной». За сутки до истечения второго наказания осужденному вновь продлили на 15 суток ШИЗО за то, что «не держал руки за спиной». При этом, наказание назначается сразу после посещения адвоката.

3. Реабилитация и компенсация

Ни в одной стране, участнице Индекса запрета пыток нет систематической программы реабилитации людей, переживших пытки. Основные усилия по помощи жертвам прикладывают правозащитные организации, но в очень редких случаях их работа субсидируется или финансируется государством. Определенное улучшение с осторожностью можно констатировать в Армении, где был принят закон, субсидирующий психологическую помощь, которую получают люди, пережившие пытки. Но получение такой помощи все равно отложено во времени.

• В Беларуси, как отмечают национальные эксперты, вопрос создания государственной реабилитации жертв пыток даже не обсуждается, несмотря на призывы правозащитных организаций.

Если реабилитации нет или она может быть получена в правозащитных организациях (которые не могут помочь всем, и в целом, подменить собой государственные сервисы) компенсация предполагает отдельный порядок ее взыскания и подразумевает, что пострадавший самостоятельно идет в суд с иском в гражданский процесс. На него возлагается обязанность и по составлению иска и его подачи, и по обеспечению своего иска в суде и доказыванию ущерба. Как правило, ни в одной стране Индекса запрета пыток, не предусмотрено никаких автоматических выплат. Исключение — Казахстан.

• В Казахстане, при обращении в суд за компенсацией пострадавший гарантированно получает установленные суммы выплат: принудительный платеж в Фонд компенсации потерпевшим в размере 20 МРП (около 100 евро) с каждого осужденного).

Но даже при наличии гарантированных выплат получение компенсации за причиненный вред происходит через две ступени разбирательства: сначала уголовный процесс, который устанавливает виновных и заканчивается приговором, после его завершения — новый, гражданский процесс.

4. Статистика

Статистика преступности (осужденных, привлеченных к уголовной ответственности, видах наказаний, др.) публикуется судебными департаментами, а также органами, которые ведут расследование. Обычно с определенной периодичностью они публикуют статистические данные, обобщая их по статьям уголовного кодекса. Данные так называемого первичного учета остаются внутри соответствующих ведомств. Они не публичны, но на их основе готовят открытые агрегированные данные.

В странах, где «Пытка» криминализована как отдельное преступления, данные по этой статье уголовного кодекса доступны. Но это очень обобщенные данные, которые позволяют сделать вывод только о числе расследованных дел и приговорах по этой статье. Из этих данных невозможно получить информации в отношении каких должностных лиц и каких государственных органов были вынесены приговоры.

В Украине, где уголовный кодекс криминализует «Пытки» как общеуголовное преступления и не выделяет специального субъекта «должностные лица», в целом невозможно даже оценить, сколько должностных лиц было привлечено в ответственности.

• Государственной судебной администрации Украины показывает лишь общие результаты рассмотрения судами уголовных производств по статье «Пытки», не выделяя в отдельную категорию государственных служащих как субъектов преступления. В свою очередь, отчет Государственного бюро расследований (ГБР) информирует о количестве уголовных производств в отношении правоохранителей, но без указания конкретных статей уголовного кодекса.
• В Армении, где «Пытка» криминализована как самостоятельное преступление, но чаще применяется «Превышение должностных полномочий», невозможно понять, сколько было приговоров за жестокое и унижающее человеческое достоинство обращение. Такая статистика просто отсутствует, «спрятана» в других данных той же степени обобщенности.
• В России самостоятельного состава «Пытка», применимого к сотрудникам правоохранительных органов, не существует. Из-за отсутствия специальной статьи не может быть сформирован и соответствующей статистический учет. Данных просто нет.

• Наиболее приемлемая ситуация в Молдове, где за счет четкой криминализации пыток и отдельно жестокого обращения, в открытом доступе есть данные по обеим статьям.

Учитывая, что правоприменение во многих странах, участниках Индекса запрета пыток, игнорирует новые статьи «Пытка» и применяет старые, по которым накоплен большой опыт работы следственных органов, — превышение должностных полномочий (см. Раздел 2 настоящего обзора), то и статистика отображает данные по «превышению должностных полномочий». То есть понять, какие из этих случаев относятся к пыткам, можно только умозрительно. И совершенно невозможно понять, должностные лица каких органов превысили полномочия и в чем заключалось это превышение.

Данные первичного учета могут быть предоставлены по запросу, но эти данные организованы под профессиональные потребности ведомств, и не всегда учитывают все те аспекты пыток, которые важны для их преодоления. Кроме того, не в каждой стране данные предоставляются по запросу.

• В России государственные органы в ответ на запрос не предоставляют информации, объясняя это тем, что они такой статистики не ведут, либо не объясняя никак.
• В Таджикистане данные не предоставляют, т.к. они официально отнесены к государственной тайне.

По большому счету, в большинстве стран, участников Индекса запрета пыток, в открытом доступе отсутствует статистика, которая могла бы позволить оценить масштаб пыток, число случаев жестокого обращения, количество жалоб, начатых уголовных дел и т.п.

Срочной и не трудозатратной задачей является разработка и утверждения Протокола для организации статистического учета по случаям пыток и жестокого обращения и Протокола перевода этой статистики в открытые данные.

В конце 2021 года Комитет министров Совета Европы, требуя срочных мер от России по преодолению пыток, отдельно запросил статистическую информацию о случаях привлечения к ответственности за «ложный донос» людей, подавших жалобу на пытки, а также статистку по расследованию пыток (число жалоб, число начатых полноценных уголовных расследований, число предъявленных обвинений, число и детали приговоров).

Представляется, что типы данных, которые запросил Комитет министров Совета Европы, можно считать универсальными и основой для разработки протоколов открытых данных.

5. Медицинская служба

Медицинские службы закрытых учреждений имеют принципиальное значение не только как основной инструмент документирования пыток, но и как институциональный механизм превенции. Для решения обеих задач важно, чтобы врачи не находились в подчинении тюремной или полицейской службы.

Независимость медицинской службы от закрытых учреждений обеспечивается ее переводом в подчинение Минздраву. При этом организована служба должна быть внутри закрытых учреждений. Такая постоянно функционирующей в тюрьмах и полиции служба, подчиняющейся Минздраву, — необходимое условие, чтобы на практике обеспечить приоритет вопросов здоровья, качество и своевременность медицинской помощи. Это будет достигнуто за счет того, что вопросы качества медицинской помощи совпадут с интересами ведомства — Минздрава.

Если же медицинская служба имеет «правоохранительное» подчинение, то приоритет
с высокой вероятностью неизбежности будет отдаваться интересам этого правоохранительного ведомства (например, тюремной службы или полиции).

Медицинская служба, организованная в тюрьмах или полиции, но подчиняющаяся минздраву, на практике создаст режим постоянного присутствия в закрытых учреждениях внешней по отношению к ним государственной службы. Такой «постоянный наблюдатель» может эффективно работать как механизм превенции пыток и жестокого обращения. Ответственность за тех, кто находится под контролем государственных служб, будет распределяться между разными ведомствами.

Ни в одной стране, участвующей в Индексе запрета пыток, не существует медицинской службы, выведенной полностью из ведомственного контроля. Либо медицинская служба является департаментом внутри тюремного или полицейского ведомства, либо врачи — прямые подчиненные администрации пенитенциарных и полицейский учреждений.

— В России медицинская служба ФСИН создана как самостоятельный департамент внутри тюремного ведомства и так хотя бы исключена ситуация, когда врач — подчиненный начальника колонии или тюрьмы. В полиции медицинского осмотра задержанных в административном порядке нет. Хотя в большом числе случаев жертвы пыток доставлялись в отделы полиции в административном порядке, а не как подозреваемые в преступлениях (в отношении последних медосмотр предусмотрен). Введение нормы об обязательном медосмотре всех доставленных необходимо для повышения качества документирования возможных пыток или жестокого обращения. Это особенно важно в ситуации, что в России полиция применяет непропорциональное насилие при разгоне публичных мероприятий.

— В Казахстане медслужба создана внутри тюремной службы — Комитета уголовно-исполнительной системы, встроенной в систему Министерства внутренних дел. Местные эксперты указывают, что медицинские работники учреждений Комитета уголовно-исполнительной осведомлены о каждом случае плохого обращения/наказания, но в связи с подчиненностью медиков администрации учреждений они не привлекаются к ответственности.

— В отношении Молдовы КПП ООН указал, что необходимо проводить независимый медосмотр всех доставленных в отделы полиции. Но это Замечание КПП не исполняется, т.к. национальный закон в принципе подразумевает осмотр только подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или осужденного. Но речь идет о всех доставленных. Кроме того, КПП ООН заключил, что Республика Молдова не может гарантировать достаточное и адекватное медицинское обслуживание в пенитенциарной системе. Отсутствие независимого медицинского персонала в пенитенциарной системе по-прежнему является проблемой.

Почему ОБСЕ должна предпринять более активные шаги для прекращения насильственных исчезновений?

Содержание людей под стражей инкоммуникадо, т.е. в полной изоляции от внешнего мира, без предоставления информации их семьям или без доступа к юридической или медицинской помощи является грубым нарушением международных обязательств государств в области прав человека, в том числе в соответствии с Международным пактом о гражданских и политических правах. Более того, насильственное исчезновение является формой бесчеловечного и унижающего достоинство обращения как с исчезнувшими, так и с их семьями, что подпадает под действие Конвенции ООН против пыток. Все государства-участники ОБСЕ ратифицировали как Пакт, так и Конвенцию, а некоторые также ратифицировали Международную конвенцию для защиты всех лиц от насильственных исчезновений. Насильственные исчезновения и содержание под стражей инкоммуникадо как форма пыток и жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения также прямо запрещены в ситуациях вооруженных конфликтов Женевскими конвенциями 1949 года. Являясь серьезными нарушениями международного гуманитарного права, согласно Конвенциям, они представляют собой военные преступления и могут представлять собой преступления против человечности.

Согласно Конвенции, термин «насильственное исчезновение» означает « (...) арест, задержание, похищение или лишение свободы в любой другой форме представителями государства или же лицами или группами лиц, действующими с разрешения, при поддержке или с согласия государства, при последующем отказе признать факт лишения свободы или сокрытии данных о судьбе или местонахождении исчезнувшего лица, вследствие чего это лицо оставлено без защиты закона».

Насильственные исчезновения чаще всего совершаются в следующих ситуациях:

— как инструмент репрессий против политических оппонентов и запугивания других критиков;

— в ходе вооруженных конфликтов, как внутренних, так и международных, со стороны государственных или негосударственных субъектов;

— в ходе «контртеррористических операций» как внутри страны, так и в других странах, в том числе во время «операций по зачистке» и в процессе обращения с задержанными в секретных тюрьмах после чрезвычайных выдач;

— как инструмент преследования меньшинств.

Насильственное исчезновение может привести к убийству жертвы от рук преступников или его/ее смерти от пыток или бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей. В других случаях жертва может долгое время находиться под стражей без связи с внешним миром, а иногда ее освобождают под давлением международного сообщества и местного и международного гражданского общества.

Прекращение продолжающихся насильственных исчезновений, их эффективное расследование, прекращение безнаказанности исполнителей и организаторов и привлечение их к ответственности, а также обеспечение справедливости в отношении жертв и их родственников является неотложной задачей для международного сообщества. Не менее важно эффективное расследование прошлых преступлений насильственных исчезновений, независимо от того, сколько времени прошло с момента их совершения. Это необходимо для установления истины, справедливости и возмещения ущерба жертвам и их семьям, сохранения исторической памяти и предотвращения новых преступлений, являющихся результатом насильственных исчезновений.

В декабре 2020 года государства – участники ОБСЕ утвердили новое, расширенное обязательство ОБСЕ по предотвращению и искоренению пыток, приняв Решение Совета министров 7/20. В этом Решении государства-участники ОБСЕ впервые единогласно включили борьбу с насильственными исчезновениями в обязательство ОБСЕ по предотвращению пыток и инкорпорировали длительное содержание под стражей инкоммуникадо в свое определение того, что может способствовать пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания или может само по себе представлять собой форму такого обращения.

Это знаменательное решение возлагает на государства-участники, исполнительные органы и институты ОБСЕ дополнительную ответственность за активное решение проблемы насильственных исчезновений в регионе ОБСЕ, в том числе в странах и регионах, где это преступление совершается чаще всего, таких как Туркменистан, Чечня в Российской Федерации, части Донецкой и Луганской областей Украины, которые в настоящее время находятся под контролем Российской Федерации, оккупированный Крым, Беларусь и регион бывшей Югославии.

Обзор проблемы насильственных исчезновений в регионе ОБСЕ

В Туркменистане насильственные исчезновения в тюремной системе являются хорошо документированным преступлением, масштабы которого продолжают расти. Содержание под стражей без связи с внешним миром и исчезновение людей в тюрьмах являются самыми жестокими инструментами политических репрессий среди многих средств, применяемых туркменскими властями для удержания власти и устранения любых реальных или предполагаемых политических угроз. В 2022 году исполняется 20 лет со дня начала массовых репрессий в Туркменистане. За период с 2002 года произошли сотни насильственных исчезновений после того, как люди были приговорены к длительным срокам тюремного заключения по политическим мотивам и на основании различных сфабрикованных обвинений. Международная кампания «Покажите их живыми!» задокументировала 162 случая исчезновений в тюрьмах Туркменистана с 2002 года. В условиях жестокого подавления гражданских свобод и отказа в доступе в страну иностранным правозащитным организациям и международным наблюдателям этот список неизбежно является неполным. Общее число жертв оценивается в несколько сотен. Это не вопрос истории, а продолжающееся преступление: 97 из задокументированных случаев являются продолжающимися исчезновениями. До тех пор, пока исчезнувшие люди остаются пропавшими без вести, преступление продолжается. 65 случаев произошедших ранее насильственных исчезновений были исключены из списка текущих случаев на основании проверенных и достоверных данных: 29 человек умерли в заключении, 10 были освобождены, а 26 продолжают отбывать наказание, но им были предоставлены свидания и/или продуктовые посылки.

Уголовное законодательство Туркменистана не допускает полной изоляции заключенных, независимо от совершенного преступления. Тем не менее, власти страны продолжают применять это жестокое и незаконное наказание в отношении людей, которых они считают политической угрозой своей абсолютной власти из-за их мнений, влияния или известности. Широко распространенное применение пыток, плохие санитарные условия, экстремальные жара и холод, а также теснота тюремных камер создают опасные условия для здоровья заключенных. Еще более вопиющим нарушением прав человека является то, что ряд тех, кто исчез в тюрьмах Туркменистана, не были освобождены после истечения срока их тюремного заключения. Несмотря на то, что их сроки истекли, они продолжают оставаться исчезнувшими в системе, которая регулярно подвергает заключенных пыткам и заставляет их жить в нечеловеческих условиях. Это включает по меньшей мере 11 человек из списка исчезнувших, чьи сроки уже истекли. Сроки заключения еще более десятка человек истекут в 2022 году. Нет абсолютно никакого оправдания их продолжающемуся тюремному заключению, даже в рамках глубоко порочной логики правящего режима.

Правительство Туркменистана, несмотря на свои обязательства в рамках ОБСЕ, продолжает предоставлять ложную информацию в ответ на запросы о судьбе исчезнувших или игнорировать их, в том числе в отношении тех, кто должен был быть освобожден по истечении срока их наказания. Это равносильно новому виду пыток, дополняющему долгие годы пыточного обращения с заключенными и их семьями. Международное гражданское общество неоднократно призывало ОБСЕ предпринять решительные действия для прекращения насильственных исчезновений в тюрьмах Туркменистана.

В Чечне насильственные исчезновения совершаются в чрезвычайно больших масштабах уже более 25 лет и, по-видимому, являются результатом сочетания нескольких факторов: жестокой войны между российским правительством и вооруженными сепаратистами, контртеррористических операций российских войск и правоохранительных органов Чечни, политических репрессий против критиков режима Рамзана Кадырова и преследования меньшинств по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности. В результате Россия, судя по всему, лидирует по числу исчезновений в Европе в 21 веке.

Насильственные исчезновения являются частью трагического наследия двух военных кампаний России в Чечне в 1990-х и начале 2000-х годов. Правозащитный центр «Мемориал» оценивал число исчезновений в период с конца 1999 года по начало 2005 года в 3000-5000 человек. Исчезновения использовались российскими властями в качестве систематической стратегии подавления вооруженной борьбы. Задержание тысяч людей под предлогом наличия информации о подозреваемых членах вооруженных сепаратистских группировок стало обычной, широко распространенной и систематической практикой во время войн в Чечне. Люди задерживались, а затем исчезали различными типичными способами. Операции по зачистке имели ключевое значение для осуществления насильственных исчезновений: города и деревни блокировались, а дома и рабочие места обыскивались российскими военными. Предположительно, цель состояла в том, чтобы захватить оружие и арестовать чеченских повстанцев после их обнаружения. Таким образом, большинство исчезнувших были либо задержаны после крупномасштабных операций по зачистке, либо в ходе целенаправленной зачистки и специальных операций. Людей также задерживали на контрольно-пропускных пунктах или дорогах, забирали из их домов во время ночных рейдов, а также из центров содержания под стражей и полицейских участков. Хьюман Райтс Вотч утверждала, что масштабы исчезновений в Чечне в то время были настолько масштабными или систематическими, что соответствовали определению «преступления против человечности», закрепленному в Декларации ООН о защите лиц от насильственных исчезновений.

После 2002 года произошло явление, называемое «чеченизацией» конфликта, когда политика правительства перенесла конфликт с антитеррористической операции на консолидацию местной политики в Чечне. В рамках этого процесса бывшие вооруженные боевики-повстанцы были включены в состав воинских частей в рамках неофициальной программы амнистии. Новые исчезновения совершались чеченскими правоохранительными органами путем обысков «от двери до двери». Тела большинства насильственно исчезнувших не были найдены, и тысячи людей были похоронены в безымянных массовых захоронениях по всей Чечне, где зарегистрировано 52 места массовых захоронений. По словам правозащитников, многие случаи исчезновений остались незарегистрированными, что затрудняет оценку масштабов проблемы. Люди в Чечне не хотят обращаться с жалобами на действия властей, что является результатом того, что правозащитные группы описывают как атмосферу страха, созданную Рамзаном Кадыровым и его правительством. Семьи тех, кто пропал, и кто, как предполагается, был, как правило, задержан чеченскими силами безопасности, напуганы тем, что, если они сообщат об этом, их близким станет только хуже. Кадыров, который был назначен на свою должность президентом России Владимиром Путиным в 2007 году, на протяжении многих лет широко обвиняется в нарушениях прав человека, включая убийства, пытки и организацию исчезновений. Ссылаясь на его контроль над «администрацией, причастной к исчезновениям и внесудебным казням», Казначейство США внесло Кадырова в список объектов индивидуальных санкций 20 декабря 2017 года в рамках «Российского Закона Магнитского 2012 года», а 10 декабря 2020 года вновь внесла Кадырова в список санкций в соответствии с Глобальным Исполнительным указом Магнитского «за то, что он является иностранным лицом, которое является лидером организации "кадыровцы", которая участвовала или члены которой участвовали в серьезных нарушениях прав человека». Начиная с 2016-17 гг., правозащитные организации зарегистрировали тревожный рост числа чеченцев – как мужчин, так и женщин, – предположительно задержанных или похищенных сотрудниками службы безопасности, многие из которых впоследствии бесследно исчезли. Большинство случаев исчезновений – и часто последующих внесудебных казней – происходят под предлогом контртеррористических операций.

В некоторых случаях критики режима, в том числе блогеры, исчезают в руках сотрудников служб безопасности после похищения из дома, других мест в России или после депортации из европейских стран. Часто они появляются позже на видео, сознаваясь в преступлениях под крайним давлением. «Мемориал», который следит за подобными случаями, сам столкнулся с преследованиями со стороны чеченских властей. Глава его грозненского офиса Наталья Эстемирова была похищена и убита в 2009 году. ЕСПЧ постановил, что российское правительство не провело эффективного расследования по делу об исчезновении Эстемировой и последующем ее убийстве – как это произошло и во многих других случаях.

С 2016 года в Чечне произошло несколько волн «зачисток» в отношении ЛГБТ-людей, когда десятки жертв были похищены сотрудниками служб безопасности, помещены в секретные центры содержания под стражей, содержались без связи с внешним миром и подвергались пыткам, чтобы добиться от них признания и получения имен других ЛГБТ-людей. Некоторые из них предположительно были убиты, в то время как другие были возвращены родственникам с рекомендацией убить их, чтобы «смыть позор с семьи». Официальное расследование, вызванное международным резонансом, ни к чему не привело и было закрыто. Десятки случаев насильственных исчезновений в Чечне с 2017 года, как предполагаемых террористов, так и ЛГБТ-людей, были задокументированы в докладе ОБСЕ в рамках Московского механизма в октябре 2018 года.

В самых недавних случаях в конце декабря 2021 года несколько десятков родственников пяти чеченских активистов, которые осмелились критиковать руководство Чеченской Республики, в том числе двух оппозиционных блогеров, основателя правозащитной ассоциации, директора правозащитной НПО (все проживают за пределами России) и сотрудника правозащитной организации «Комитет против пыток» (проживает в России, но за пределами Чечни), были похищены на территории Чеченской Республики и в других регионах России, и судьба и местонахождение многих из них остаются неизвестными. Хотя обстоятельства этих похищений во многих случаях все еще выясняются, поскольку правозащитники продолжают искать подтверждения подробностей того, что именно произошло, имеющиеся на сегодняшний день доказательства уже указывают на то, что это могли быть насильственные исчезновения, совершенные представителями государства. Ясно, что по крайней мере некоторых родственников забрали из их домов, и есть неподтвержденные сообщения о том, что многих доставили в местные отделения полиции. Некоторые из них позже были освобождены после того, как их угрозами и унижениями вынудили согласиться добиваться того, чтобы их родственники прекратили все действия, которые вызывают недовольство Рамзана Кадырова. Судьба и местонахождение тех, кто еще не был освобожден, остаются неизвестными.

Внутренние средства правовой защиты для жертв в Чечне и их родственников недоступны, и безнаказанность является серьезной проблемой. Ни один из случаев исчезновений не был расследован на национальном уровне, виновные не были найдены, и судьба исчезнувших людей до сих пор неизвестна. Ни один чиновник или сотрудник правоохранительных органов не был привлечен к ответственности. Ситуация в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) совсем иная. Суд рассмотрел почти 300 дел об исчезновениях в Чечне и привлек российское правительство к ответственности за нарушение Европейской конвенции, в частности за отсутствие эффективного расследования исчезновений. После решения ЕСПЧ расследование случаев насильственного исчезновения обычно возобновлялось. Однако ни одно из уголовных дел о насильственных исчезновениях, в отношении которых ЕСПЧ вынес решения, не было раскрыто; виновные не найдены; судьба пропавших без вести не установлена. ЕСПЧ определил две группы общих мер для устранения системных провалов российских властей в решении проблемы насильственных исчезновений: первая группа мер касается положения семей жертв, которые испытывают чувство острой беспомощности и растерянности, а вторая группа касается эффективности расследований и проблемы безнаказанности.

В отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины, которые в настоящее время находятся под контролем Российской Федерации, сотни проукраинских активистов и отдельных лиц, выступающих против российской оккупации и действий поддерживаемого Россией сепаратистского режима, содержались в секретных тюрьмах в нечеловеческих условиях и подвергались пыткам. По данным правительства Украины, с 2014 года на оккупированной части Донбасса пропало без вести 258 человек, в том числе 67 военнослужащих и резервистов. Фактические власти продолжают незаконно лишать гражданских лиц свободы, скрывая их судьбу и местонахождение в течение недель, иногда месяцев, и подвергают их пыткам и другим видам жестокого обращения, не давая им доступа к правосудию или средствам правовой защиты. Согласно заявлению Хьюман Райтс Уотч и Международной Амнистии в 2020 году, не было предпринято никаких шагов для расследования сообщений о похищениях, произвольном и длительном задержании гражданских лиц, пытках и других видах жестокого обращения с задержанными в неподконтрольных правительству районах Донецкой и Луганской областей, и нет никаких признаков того, что эти действия, квалифицируемые как преступления в соответствии с международным правом, прекратились. Подробности таких случаев продолжают всплывать, в то время как документировать их стало значительно сложнее.

В Крыму после его аннексии Российской Федерацией происходит массовая волна репрессий против проукраинских активистов, активистов Майдана и крымскотатарских активистов. Зафиксированы случаи насильственных исчезновений, наряду с уголовным преследованием по сфабрикованным обвинениям, пытками, жестоким обращением и другими формами преследований. По данным правозащитных организаций и правительства Украины, с 2014 года в Крыму зарегистрировано 44 случая насильственных исчезновений. Большинство жертв насильственных исчезновений в оккупированном Крыму – крымские татары. По данным Мониторинговой миссии Управления Верховного комиссара ООН по правам человека в Украине, на сегодняшний день 11 человек числятся пропавшими без вести. Правительство Украины называет цифру в 15 человек. «В подавляющем большинстве случаев были выявлены факты, указывающие на причастность российской оккупационной администрации к исчезновениям», заявило Министерство иностранных дел Украины в августе 2021 года. В 2017 году Украина подала иск против России в Международный суд ООН по поводу насильственных исчезновений в оккупированном Крыму.

В Беларуси насильственные исчезновения используются режимом Александра Лукашенко в качестве инструмента политических репрессий. В конце 1990-х годов по приказу Лукашенко была создана секретная группа бывших и действующих сотрудников спецслужб для убийства опасных преступников и политических оппонентов с полным уничтожением их тел или сокрытием их без следа. По сообщениям, около 30 человек были похищены и убиты этой группой. Жертвами исчезновений стали влиятельные преступники, известные политические противники режима, бизнесмены, поддерживающие оппозицию, и по крайней мере один журналист.

Наиболее резонансные случаи включают четыре насильственных исчезновения и предполагаемых политических убийств известных критиков режима в 1999-2000 годах: влиятельного оппозиционного политика, бывшего министра внутренних дел Юрия Захаренко, популярного оппозиционного политика, бывшего вице-премьера и бывшего главы Центральной избирательной комиссии Виктора Гончара, бизнесмена, писателя, издателя, филантропа и сторонника оппозиции Анатолия Красовского и тележурналиста-расследователя Дмитрия Завадского. Несколько других политических оппонентов режима Лукашенко не были похищены, но умерли при весьма подозрительных обстоятельствах, в том числе вице-спикер парламента Геннадий Карпенко и главный редактор ведущего оппозиционного СМИ «Хартия-97» Олег Бебенин. Официальное расследование этих дел было спущено на тормозах и приостановлено (за исключением дела Завадского, где четверо бывших офицеров подразделения специального назначения Министерства внутренних дел были приговорены к пожизненному заключению за его похищение, но организаторы преступления выявлены не были). В начале 2000-х годов бывший начальник специального отряда по исполнению смертных приговоров Министерства внутренних дел Олег Алкаев бежал в Германию и заявил, что у него есть доказательства того, что Захаренко, Гончар и Красовский были убиты по приказу высокопоставленных соратников Лукашенко. Бывшие сотрудники милиции, журналисты, правозащитники и активисты оппозиции провели неофициальные расследования и воссоздали историю этих преступлений, включая имена главных участников, но провести эффективное официальное расследование в Беларуси невозможно. Лукашенко несколько раз публично признавался, что отдал приказ о создании специальной группы для убийства «опасных преступников» и взял на себя полную ответственность за насильственные исчезновения в стране.

Резолюция ПА ОБСЕ в 2002 году, доклад и резолюция ПАСЕ в 2004 году, доклад в рамках Московского механизма ОБСЕ в 2011 году и заключительные замечания Комитета ООН по правам человека в 2018 году призвали провести тщательное, заслуживающее доверия и беспристрастное расследование случаев насильственных исчезновений в 1990-2000 годах, обеспечить, чтобы жертвы и их родственники были проинформированы о ходе и результатах расследования, выявить виновных и обеспечить, чтобы они были привлечены к ответственности и наказаны соответствующими мерами наказания, соразмерными тяжести их преступлений, обеспечить, чтобы жертвам насильственных исчезновений и их семьям была предоставлена полная компенсация, включая реабилитацию, удовлетворение и гарантии неповторения. Комитет ООН по правам человека рассмотрел индивидуальные жалобы родственников исчезнувших и пришел к выводу, что Беларусь должна провести надлежащее расследование, привлечь виновных к ответственности, выплатить компенсацию родственникам и опубликовать материалы расследований. Однако белорусское правительство неоднократно заявляло, что у него нет юридического обязательства выполнять мнения Комитета по правам человека по индивидуальным жалобам. Власти не предприняли никаких действий.

В регионе бывшей Югославии, по оценкам, 40 000 человек пропали без вести во время вооруженных конфликтов на территории региона в 1991-2001 годах. Жертвами насильственных исчезновений были представители всех этнических групп и всех слоев общества – гражданские лица и солдаты, мужчины, женщины и дети. Около 10 тысяч человек до сих пор числятся пропавшими без вести, а их родственники все еще ожидают правосудия. Насильственные исчезновения являются ежедневным источником боли для родственников, которые все еще ждут, чтобы узнать о судьбе и местонахождении своих близких, все еще ищут правду, справедливость и возмещение ущерба. Примирение в регионе Западных Балкан в значительной степени зависит от решения этой проблемы. Властям государств региона (Хорватия, Босния и Герцеговина, Северная Македония, Черногория, Сербия и Косово) необходимо предпринять более активные и последовательные шаги по расследованию насильственных исчезновений и обеспечению доступа жертв и их семей к правосудию и адекватному и эффективному возмещению причиненного им вреда.

Все шесть правительств не выполнили свои международно-правовые обязательства по эффективному расследованию и судебному преследованию этих преступлений. Некоторые преступники были привлечены к ответственности Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии, но Трибунал уже завершил свой мандат. Национальные суды медленно выполняют свои обязанности по розыску, выявлению и судебному преследованию остальных виновных. Основным препятствием на пути борьбы с безнаказанностью и привлечения виновных к ответственности является упорное отсутствие политической воли во всех странах региона.

По предотвращению пыток и жестокого обращения Государствам-участникам ОБСЕ

— Разработать национальные дорожные карты или планы действий по реализации основных положений Решения 7/20 Совета министров ОБСЕ о предотвращении и искоренении пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятого Советом министров ОБСЕ в 2020 году. Обязательной частью национальных планов действий должна стать реформа по ясному отображению статистики о задокументированных случаях пыток и жестокого обращения (Открытые данные по предотвращению пыток).

— Разработать и утвердить протоколы с рабочим названием «Открытые данные по предотвращению пыток». Открытая информация должна включать статистические данные о задокументированных случаях пыток и жестокого обращения, в том числе количество случаев пыток, количество заявлений, поданных в следственные органы, количество возбужденных уголовных дел, количество жертв пыток, количество привлеченных к ответственности с распределением по ведомственной принадлежности, количество случаев ложного доноса на тех, кто подал жалобу о пытках, и другие первичные статистические данные.

— Привести в полное соответствие с Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания объем и 21 содержание статей Уголовного кодекса, криминализирующих пытки, и уголовные санкции за действия, связанные с пытками и жестоким обращением.

— Разработать и утвердить протоколы расследования случаев пыток и жестокого обращения, куда должна входить система взаимосвязанных следственных действий, обеспечивающих оперативность расследования, доступ к основным источникам доказательств пыток и их сохранность, а также строгое соблюдение основных стандартов эффективного расследования, а именно своевременность, тщательность, независимость расследования и исключение конфликта интересов, а также доступ жертв пыток к расследованию. Протоколы должны включать соответствующие меры в отношении случаев преднамеренного повреждения, ликвидации, фальсификации, фабрикации доказательств пыток, в частности, видеоархивов, накопленных в закрытых учреждениях (полиция, пенитенциарные учреждения, школы-интернаты, центры для мигрантов и т.д.)

— Провести реформу медицинских служб в правоохранительных и пенитенциарных учреждениях, чтобы на практике обеспечить их полную независимость, исключая их ведомственную принадлежность к правоохранительным органам. Разработать обязательные протоколы для фиксации доказательств пыток и жестокого обращения и использовать их в практике оказания медицинских услуг в соответствии со Стамбульским протоколом.

— Разработать программы реабилитации лиц, переживших пытки, и зарезервировать средства из государственного бюджета на их реализацию, а также проводить субсидирование реабилитационных программ негосударственных провайдеров.

— Подписать и ратифицировать Факультативный протокол к Конвенции против пыток. Те государства-участники ОБСЕ, которые еще не ратифицировали ФПКПП и не создали национальный превентивный механизм, должны сделать это как можно скорее. Государства - участники ОБСЕ должны укреплять свои Национальные превентивные механизмы, обеспечивая прочную правовую основу, гарантирующую их независимость и участие в эффективном мониторинге.

— Разработать (или изменить) программы обучения для сотрудников правоохранительных органов. Такие программы должны основываться на практических модулях о соответствующих стандартов прав человека, в том числе принципы соразмерности вмешательства в права человека, а также включать компонент практического обучения, направленный на приобретение навыков и умений, позволяющих минимизировать вред при применении физической силы и спецсредств.

Институтам ОБСЕ, в частности, БДИПЧ ОБСЕ

— Для многих стран действия ОБСЕ в области человеческого измерения приобретают ключевое значение, поскольку для этих стран ОБСЕ является единственной межправительственной организацией, где государства взаимодействуют с механизмами мониторинга прав человека. Реализация Рамочного решения 7/20 требует разработки практических и целенаправленных планов действий.

— Рассмотреть возможность оказания помощи государствам-участникам в исполнении постановлений и решений международных органов в отношении государств-участников по делам, связанным с пытками и другим жестоким обращением со стороны сотрудников правоохранительных органов.

— Разработать Национальную дорожную карту или План действий по реализации основных положений Решения 7/20 Совета министров ОБСЕ о предотвращении и искоренении пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.

— Разработать типовой протокол, устанавливающий стандарты раскрытия статистических данных о случаях пыток и жестокого обращения, задокументированных государственными органами.

— Разработать типовой протокол с инструкциями по эффективному расследованию пыток и сохранению доказательств.

— Возобновить работу Комиссии экспертов БДИПЧ ОБСЕ по предотвращению пыток, которая действовала в 1998-2003 гг. Комиссия будет иметь крайне важный мандат по мониторингу выполнения государствами - участниками ОБСЕ нового расширенного обязательства по предотвращению пыток, предоставлению рекомендаций и поддержки ОБСЕ и государствамучастникам в столь необходимых усилиях по реформированию и оказанию помощи БДИПЧ ОБСЕ в разработке типовых руководящих принципов и протоколов.

Председательству ОБСЕ

— Оказывать поддержку БДИПЧ ОБСЕ в разработке Дорожной карты или Плана действий ОБСЕ по выполнению Решения Совета министров 7/20.

— Поощрять государства-участников к разработке реалистичных национальных планов действий по выполнению Решения 7/20 СМ.

— Оказывать поддержку БДИПЧ ОБСЕ по возобновлению Комиссии экспертов БДИПЧ ОБСЕ по предотвращению пыток и предпринимать практические шаги по организации ее работы.

Участникам ОБСЕ пора сосредоточить свое внимание на проблеме насильственных исчезновений и разработать конкретные планы действий по ее решению во всем регионе ОБСЕ в сотрудничестве с гражданским обществом. Для государств это означает не только искоренение насильственных исчезновений, совершенных их властями или их представителями в их собственных странах и в других местах и эффективное расследование их прошлых преступлений, связанных с исчезновениями, но также эффективное решение проблемы насильственных исчезновений во всех государствах-участниках ОБСЕ на основе Хельсинкского принципа, согласно которому обязательства в области человеческого измерения «являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников и не относятся к числу исключительно внутренних дел соответствующего государства».

Мы считаем, что решение СМ 7/20 обеспечивает прочную основу для разработки таких планов действий. Основываясь на формулировках следующего пункта Решения 7/20 МК, где сказано «напоминая всем государствам-участникам о том, что «продолжительное содержание под стражей без связи с внешним миром или содержание в тайных местах заключения может способствовать совершению пыток и других видов жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания и может само по себе быть разновидностью такого обращения», мы считаем, что все положения Решения относятся к содержанию под стражей без связи с внешним миром (насильственные исчезновения в местах содержания под стражей) таким же образом, как они относятся к пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания в этом документе. Это означает, что государства-участники ОБСЕ взяли на себя те же обязательства по предотвращению и искоренению насильственных исчезновений, что и в отношении предотвращения и искоренения пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, сформулированные в Решении СМ. К ним относятся:

— абсолютный запрет [насильственных исчезновений];

— полное выполнение своих обязательств в рамках Женевских конвенций 1949 года [в отношении насильственных исчезновений];

— осуществление эффективных правовых и процессуальных гарантий на всех этапах содержания под стражей;

— уважение гарантий, касающихся свободы, безопасности и достоинства личности;

— квалифицировать все акты [насильственных исчезновений], попытки совершения [насильственных исчезновений] и акты соучастия или участия в [насильственных исчезновениях] в качестве преступлений в национальном уголовном законодательстве и предусмотреть соответствующие наказания, отражающие их тяжкий характер;

— включить обучение и информацию о запрете [насильственных исчезновений] в подготовку сотрудников правоохранительных органов, гражданского, военного и медицинского персонала, государственных должностных лиц и других лиц, которые могут быть причастны к содержанию под стражей, допросу или обращению с любым лицом, подвергнутым аресту в любой форме;

— обеспечить полное и постоянное сотрудничество правительств, в соответствии с их соответствующими обязательствами в рамках международного права, с соответствующими международными превентивными органами или механизмами и с соответствующими национальными органами, такими как национальные институты по правам человека, в том числе путем предоставления неограниченного доступа к местам содержания под стражей, если такой доступ является обязательством государства-участника в соответствии с международным правом;

— в полной мере сотрудничать с Международным комитетом Красного Креста (МККК) в соответствии с обязательствами государств-участников в рамках международного гуманитарного права;

— обеспечить, чтобы все сообщения о [насильственных исчезновениях], а также во всех случаях, когда есть разумные основания полагать, что такое деяние было совершено, расследовались компетентными и независимыми национальными органами оперативно, эффективно, тщательно и беспристрастно, и чтобы заявители и свидетели были защищены от преследования и запугивания вследствие их обращений или предоставленных ими доказательств;

— обеспечить, чтобы те, кто поощряет, подстрекает, отдает приказы, терпит, примиряется, соглашается или совершает акты [насильственных исчезновений], привлекались к ответственности и правосудию и наказывались соразмерно тяжести преступления, включая должностных лиц, ответственных за любое место содержания под стражей или другое место, в котором лица лишены свободы, где, как установлено, было совершено запрещенное деяние;

— предоставлять возмещение жертвам [насильственных исчезновений], включая эффективные средства правовой защиты и адекватное, эффективное и оперативное возмещение ущерба, которое должно включать реституцию, справедливую и адекватную компенсацию, реабилитацию, удовлетворение и гарантии неповторения, в полной мере учитывая конкретные потребности жертвы;

— обеспечить оперативный доступ к соответствующим реабилитационным услугам без дискриминации для всех жертв и принять эффективные меры для обеспечения безопасных и благоприятных условий для доступа и предоставления реабилитационных услуг жертвам [насильственных исчезновений];

— рассмотреть возможность разработки мер по оказанию поддержки всем лицам, пострадавшим от [насильственных исчезновений], включая детей жертв и других ближайших членов семьи;

— содействовать распространению информации для жертв о доступности реабилитационных услуг и обеспечивать прозрачность процедур получения реабилитации;

— поддерживать усилия организаций гражданского общества, работающих над предотвращением [насильственных исчезновений] и борьбой с ними, обеспечивать их активный вклад, при необходимости, и использовать предоставленную ими информацию в предполагаемых случаях [насильственных исчезновений];

— продолжать использовать или рассмотреть возможность использования рекомендаций, опыта и технической помощи БДИПЧ в области предотвращения [насильственных исчезновений] и борьбы с ними.

Начать работу и разработать в 2022 году конкретные планы действий по искоренению насильственных исчезновений в регионе ОБСЕ является очень важной и в то же время реалистичной задачей для заинтересованных государств-участников, исполнительных органы и институтов ОБСЕ.