В Армении пытки по-прежнему остаются безнаказанными. С момента криминализации пыток 9 июня 2015 года и по 1 января 2020 года Специальной следственной службой (ССС) РА были расследованы 154 дела с признаками состава преступления, предусмотренного статьей 309.1 УК РА. Из этих 154 уголовных дел материалы по пяти делам (в отношении десяти лиц) направлены в суд с обвинительным заключением, 113 (73,3 %) дел прекращены, два дела направлены в другие органы, постановления о возбуждении двух уголовных дел отменены, и лишь по семи делам продолжено предварительное расследование.

Хотя статья 309.1 соответствует требованиям существенных положений Конвенции (ясно определены умышленный характер причинения боли и страданий, а также субъект преступления — должностное лицо), судебная практика по данной статье пока не сложилась, т. е. не вынесено ни одного приговора по статье 309.1 УК РА.

В 2019 году следователями Специальной следственной службы было расследовано 130 уголовных дел, из которых 99 были возбуждены в течение 2019 года, а 31 дело — до 2019 года. В 2019 году в суд были направлены пять уголовных дел с обвинительными заключениями, 76 уголовных дел были прекращены и 16 приостановлены.

В 2019 году были расследованы 73 дела с признаками превышения должностных полномочий, 55 дел с признаками пыток и два дела с признаками принуждения к даче ложных показаний, выдаче ложного заключения или осуществлению неправильного перевода со стороны судьи, прокурора, следователя или дознавателя.

В 2019 году суды вынесли три обвинительных приговора по статье 309 (превышение должностных полномочий) и один оправдательный приговор по статье 309.1 (пытки). Из дел, по которым были вынесены обвинительные приговоры, в двух случаях фигуранты были освобождены по амнистии и в одном — в связи с истечением сроков давности. Оправдательный приговор по делу, возбужденному по статье о пытках, был отменен вышестоящим судом и возвращен на новое расследование.

С момента криминализации пыток 9 июня 2015 года и по настоящее время не вынесено ни одного обвинительного приговора по статье 309.1 (пытки). Все обвинительные приговоры выносились по уже существовавшей ранее статье о превышении должностных полномочий (статья 309 УК РА).

Предотвращению и эффективному расследованию случаев пыток в Республике Армения мешают проблемы как законодательства, так и правоприменения. Дела о пытках остаются нераскрытыми, сообщения о пытках не приводят к возбуждению уголовных дел, а если дела все же возбуждаются, по ним не проводится эффективное расследование.

Дела, возбужденные по сообщениям о пытках, либо прекращают в связи с отсутствием признаков применения пыток, либо приостанавливают в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Во время прохождения обязательной военной службы в 2015 году Хакобян подвергся со стороны командира бесчеловечному и жестокому обращению, которое привело к расстройству психического здоровья.

13 ноября 2016 года было возбуждено уголовное дело по признакам части 2 статьи 358.1 (совершение насильственных действий или угроза их совершения в отношении подчиненного, 2. Избиение подчиненного или применение к нему иного насилия или угроза его применения к подчиненному), по которому А. Хакобян был признан потерпевшим.

Однако производство по уголовному делу трижды прекращалось и было возобновлено лишь после пяти лет борьбы и «скандалов» со стороны адвоката.

Кассационный суд признал нарушение права Хакобяна на свободу от пыток, отметив, что даже потерпевший с проблемами психического здоровья имеет право быть заслушанным и что следственные органы обязаны провести эффективное расследование.

После вступления в силу решения Кассационного суда дело было возобновлено, однако через три месяца вновь было вынесено постановление о его прекращении. Постановление было обжаловано, и суд снова признал факт нарушения.

Когда возбуждается уголовное дело по признакам пыток, предварительное следствие редко соответствует стандартам эффективного расследования, поскольку не обеспечивается его незамедлительность, беспристрастность и тщательность и не принимаются все необходимые меры для надлежащей фиксации и документирования доказательств по делу.

Даже когда адвокатам удается добиться решения вышестоящей судебной инстанции (в основном Кассационного суда) с признанием нарушения права на свободу от пыток и стандартов эффективного расследования, и дело возвращается для проведения нового расследования, следственный орган не принимает необходимых мер, а производство по делу снова прекращают или приостанавливают. Как правило, возобновление дела продолжается не один год. В тех редких случаях, когда дело все же доходит до суда, суд прекращает уголовное преследование — например, на том основании, что в действиях подсудимого не было состава преступления, предусмотренного статьей о пытках.

В делах о пытках суды нередко объединяют показания сообщивших о насилии лиц и свидетелей, дающих показания в их пользу, с показаниями полиции и безоговорочно отдают предпочтение показаниям полиции.

Акопджанян и Карапетян подверглись пыткам в отделении полиции в 2016 году. Производство по уголовному делу было прекращено в 2017 году со следующей формулировкой: «... в ходе предварительного следствия были предприняты все возможные следственные и процессуальные действия и исчерпаны возможности получения новых доказательств; при данных обстоятельствах, согласно статье 18 УПК, неустранимые сомнения должны в силу принципа презумпции невиновности толковаться в пользу сотрудников полиции». Это решение было обжаловано в вышестоящей инстанции и отменено Генеральной прокуратурой РА, Ереванским судом общей юрисдикции и Ереванским апелляционным уголовным судом.

18 сентября 2019 г. Коллегия по уголовным делам Кассационного суда РА удовлетворила жалобу, признав неэффективным расследование по делу о пытках. Кассационный суд установил, что нижестоящие суды нарушили статью 3 Европейской конвенции, а также статью 11 (физическая и психическая неприкосновенность и личная свобода) и статью 17 (справедливое рассмотрение дела судом) УПК РА, что могло существенно повлиять на исход дела. Руководствуясь положениями о праве на эффективное расследование, Кассационный суд отметил, что у государства есть позитивное обязательство проводить эффективное расследование случаев пыток и жестокого обращения. Такие жалобы подлежат тщательному расследованию, и компетентные органы должны принять все меры для сбора доказательств в связи с произошедшим, что в данном случае не было сделано.

Кассационный суд установил, что следственный орган располагал всеми данными по делу Акопджаняна и Карапетяна, но не предпринял достаточных усилий, в том числе в рамках международной правовой помощи, для розыска и допроса [основного свидетеля]. Между тем, предоставленная свидетелем информация могла бы иметь ключевое и решающее значение для установления подлинных виновных по данному делу, а также для разрешения противоречий между показаниями Г. Карапетяна и А. Акопджаняна с одной стороны и показаниями полицейских с другой.

Кассационный суд также усмотрел ряд других проблем, которые расценил как нарушение или невыполнение обязательств, возложенных на [следственный орган] государством.

Хотя после решения Кассационного суда дело было направлено на новое расследование, производство по делу вновь было прекращено.

Кроме того, говоря о конституционности устранения нарушений основных прав и свобод человека, Кассационный суд особо отметил абсолютный характер запрета пыток и жестокого обращения и выразил четкую правовую позицию относительно стандарта эффективности расследования в случае наличия признаков «пыток или жестокого обращения» либо «потенциально достоверного утверждения», «аргументированной жалобы» и некоторых других признаков.

Вызывает озабоченность проблема соразмерности и адекватности назначенных
судами наказаний.

Распространенной проблемой остается неправильное документирование дел о пытках органом, ведущим производство по таким делам. Из-за неправильного документирования акт пыток нередко квалифицируется как превышение должностных полномочий, а собственно факт пыток или жестокого обращения не признается. В результате лицу, совершившему акт пытки, назначается более мягкое наказание, чем установлено за применение пыток.

В ходе судебного разбирательства суды переквалифицируют такие дела, что фактически создает условия для избегания адекватной ответственности за пытки.

16 марта 2018 года в 00:35 Армен Агаджанян был переведен в пенитенциарное учреждение «Нубарашен». Там А. Ованнисян, специалист первого класса в составе дежурной смены пенитенциарного учреждения, действуя совместно с другими сотрудниками, избил Агаджаняна и плюнул в него за не адресованную никому конкретно нецензурную брань, невзирая на тот факт, что Агаджанян поступил в пенитенциарное учреждение с очевидными медицинским проблемами (выведенная наружу стома толстой кишки).

Рассматривая это дело, суд первой инстанции г. Ереван признал А. Ованнисяна виновным в превышении должностных полномочий, повлекшем по неосторожности тяжкие последствия (часть 2 статьи 309), и оправдал его по обвинению в применении пыток, с которым дело было направлено в суд (п. 4 ч. 2 ст. 309.1). Суд освободил Ованнисяна по амнистии.

Суд отметил, что Армен Ованнисян совершил «служебный подлог» (часть 1 статьи 314), а предъявленное ему обвинение по п. 4 части 2 статьи 309.1 (пытки) не обосновано и подлежит переквалификации.

Суд отметил, что в ходе предварительного расследования не была назначена судебно-психиатрическая экспертиза для выяснения того, испытывал ли потерпевший психологические страдания. В отсутствие доказательств психологических страданий суд не усмотрел в действиях обвиняемого признаков применения пыток. Кроме того, суд установил: «Чтобы квалифицировать деяние А. Ованнисяна как пытку, недостаточно того, что, будучи должностным лицом в пенитенциарном учреждении, обвиняемый применил насилие в отношении лица, содержащегося в данном пенитенциарном учреждении. Необходимо также наличие других условий — в частности, чтобы Армен Ованнисян применил насилие с целью наказания А. Агаджаняна за совершенное им действие, обстоятельства или факт совершения которого должны быть подтверждены в соответствующем порядке, а обстоятельства совершения действия не должны быть результатом субъективного восприятия А. Ованнисяна».

Обвинение обжаловало приговор. Апелляционный уголовный суд РА постановил, что доводы обвинения о наличии в действиях Армена Ованнисяна состава преступления, предусмотренного статьей о пытках УК РА, недостаточно обоснованны, являются результатом субъективного рассмотрения и не исходят из материалов дела. В то же время Апелляционный суд счел необходимым подчеркнуть недопустимость утверждения суда первой инстанции о том, что для квалификации применения насилия как пытки необходимо, чтобы потерпевший (до события) совершил противоправное действие, подтвержденное в установленном порядке. В настоящее время дело находится на рассмотрении в Кассационном суде. Путем переквалификации деяния суд фактически освободил подсудимого от отбывания наказания в виде лишения свободы за совершенное преступление.

Сохраняется практика жестокого обращения и пыток для получения признательных или свидетельских показаний.

7 апреля 2019 года сотрудники полиции с применением насилия подвергли Э. Цатиняна приводу в отделение полиции, где его избивали и унижали, заставляя признаться в убийстве, которого он не совершал, и дать показания о совершении убийства двумя другими лицами. Э. Цатинян отказался давать ложные показания, после чего сотрудники полиции пригрозили привлечь его к ответственности за хранение наркотиков и подбросили ему в карман три грамма наркотика «кристалл» (производное метамфетамина). Опасаясь привлечения к уголовной ответственности, Э. Цатинян проглотил наркотик, почувствовал себя плохо и был переведен в медицинский центр «Армения». Находясь в больнице, Цатинян рассказал о применении к нему насилия в отделении полиции, что было зафиксировано его родственниками на видео. Через несколько часов Цатинян скончался в больнице. Судебно-медицинская экспертиза установила, что Цатинян был доставлен в больницу с телесными повреждениями.

15 апреля 2019 года ССС Армении было возбуждено уголовное дело по факту применения пыток, а еще через месяц Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту ненадлежащего оказания медицинской помощи. Оба уголовных дела были прекращены: в июне 2020 года было прекращено производство по делу о пытках за отсутствием события преступления; в январе 2021 года было прекращено дело о ненадлежащем оказании медицинской помощи за отсутствием состава преступления.

Правопреемница Цатиняна и ее представитель обжаловали решение о прекращении уголовного дела как не имеющее фактических и правовых оснований: предварительное следствие не соответствовало международным и национальным стандартам расследования жестокого обращения, а орган, ответственный за уголовное производство, не проявил беспристрастности и не провел качественное расследование, в результате чего полицейские заранее согласовали свои показания.

В Армении по-прежнему действует норма, разрешающая применение срока давности в отношении преступлений, представляющих собой пытку. Даже в случае возобновления производства по уголовному делу виновные в применении пыток избегают ответственности в связи с истечением срока давности.

В октябре 2012 года Европейский суд по правам человека вынес постановление по делу Virabyan v. Armenia, признав нарушение Статей 3, 6 и 14 Европейской конвенции о правах человека. На основании этого постановления в мае 2016 года Прокуратура РА возбудила уголовное дело по статье о пытках. В феврале 2018 года обвинительное заключение по делу в отношении двух лиц было направлено в суд общей юрисдикции Араратской и Вайоцдзорской областей.

Решением от 22 февраля 2019 года эти двое лиц были признаны виновными в совершении вменяемых им деяний, но освобождены от уголовной ответственности по истечении срока давности (преступление было совершено в 2004 г.).

Позже, рассмотрев апелляционные жалобы со стороны Прокуратуры РА и со стороны защиты, Апелляционный суд РА полностью согласился с решением суда и оставил его в силе.

Правовая позиция обеих судебных инстанций заключается в том, что действующие в РА правовые нормы не позволяют напрямую руководствоваться правовым подходом Европейского суда в отношении неприменения срока давности по делам о пытках. По мнению национальных судов, поскольку внутреннее законодательство РА, а именно статья 309.1 Уголовного кодекса РА (пытки), не входит в закрытый перечень составов преступлений, в отношении которых сроки давности не применяются или применяются с ограничениями, неприменение срока давности привело бы к нарушению прав и законных интересов ответчиков, а также могло бы вызвать правовую неопределенность и квалифицироваться как произвол.

Генеральная прокуратура РА обжаловала вышеупомянутое решение на том основании, что нижестоящие суды нарушили принцип, изложенный в ряде постановлений ЕСПЧ. Согласно этому принципу, производство по уголовному делу о жестоком обращении или пытках со стороны представителей государства не должно прекращаться по истечении срока давности. В жалобе также отмечалось, что решения нижестоящих судов нарушили нормы (закрепленные в ратифицированных РА международных договорах) о недопустимости применения срока давности в делах о пытках.

Кассационный суд РА принял апелляционную жалобу прокуратуры, но 27 декабря 2020 года обратился в ЕСПЧ для получения консультативного заключения по вышеупомянутому делу, задав вопрос: будет ли неприменение срока давности в отношении уголовной ответственности за пытки или приравненные к пытке (согласно международному праву) преступления соответствовать статье 7 Европейской конвенции, если национальное законодательство не предусматривает нормы о неприменении срока давности по таким делам?

При этом следует отметить, что согласно Венской конвенции о праве международных договоров (1969 года), «участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора». Запрет на применение срока давности однозначно закреплен в прецедентном праве ЕСПЧ и в позиции Комитета ООН против пыток.

Пытки криминализованы в 2015 году, а в отношении актов пыток, совершенных до введения этой нормы, расследование проводится на основании действовавшей на момент совершения деяния статьи о превышении должностных полномочий. По этой статье срок давности ограничен, а максимальное наказание ниже, чем предусмотрено статьей о пытках. Следует тем не менее отметить, что компетентные государственные органы не игнорируют факты пыток (имевшие место давно) и возбуждают уголовные дела, когда о таких фактах становится известно.

В 2019 году в интернете стало вирусным видео под названием «Полицейские при помощи дубинки и противогаза выбивают показания». На видео группа лиц надевает противогаз на человека и применяет к нему насилие.

На основании этого видеоматериала ССС РА возбудила уголовное дело. Н. С., начальнику Чамбаракского отделения полиции, и В. Н., бывшему начальнику управления уголовного розыска Арабкирского отделения полиции, были предъявлены обвинения по части 2 статьи 309 (превышение должностных полномочий с применением насилия). В начале ноября 2008 г. В. Н. в своем рабочем кабинете при участии сотрудников того же подразделения беседовал с Арменом Мартиросяном, который был подвергнут приводу по подозрению в совершении квартирной кражи. Армен Мартиросян отрицал свою причастность к этому инциденту, после чего В. Н. вместе с другими сотрудниками стали требовать, чтобы Мартиросян признался в попытке совершения ограбления; при этом они бросили подозреваемого на пол, надели на него противогаз и начали наносить ему удары дубинками по разным частям тела. Дело находится на стадии судебного разбирательства.

Возмещение ущерба жертвам пыток осуществляется в рамках особой процедуры, которая предусматривает компенсацию материального и морального вреда и право на реабилитацию. Право на реабилитацию включает в себя право на получение возмещения расходов на медицинскую помощь и услуги, а также право на бесплатную психологическую и юридическую помощь, которое не предусмотрено в рамках возмещения вреда, причиненного в результате нарушения каких-либо других основных прав.

Право не подвергаться пыткам, в том числе право на получение компенсации, не должно подлежать каким-либо ограничениям по времени.

Статья 162.1 Гражданского кодекса РА дает определение нематериального вреда и предусматривает его компенсацию; в статье, в частности, упоминается право не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. Порядок выплаты компенсации лицам, пострадавшим от пыток, регулируется Гражданским кодексом РА (статья 1087.3).

Согласно этой статье, пострадавшее от пыток лицо, а в случае его/ее смерти, несовершеннолетия или нетрудоспособности его/ее родитель, усыновитель, дети, усыновленный, супруг(а), опекун, попечитель вправе в судебном порядке требовать и получать компенсацию в порядке и на условиях, установленных Гражданским кодексом. Требование пострадавшего от пыток лица о компенсации может быть предъявлено после вступления в законную силу обвинительного приговора суда относительно совершения деяния, предусмотренного статьей 309.1 УК РА в отношении пострадавшего лица или в течение одного года с момента, когда этому лицу стало известно о принятом — неотмененном или необжалованном — постановлении следователя или прокурора об отказе по нереабилитирующим основаниям в возбуждении уголовного дела, или о неосуществлении уголовного преследования, или о прекращении производства по уголовному делу, или о прекращении уголовного преследования за совершение в отношении него деяния, предусмотренного статьей 309.1 УК РА.

При подтверждении факта пыток вступившим в силу судебным актом действующего с участием Республики Армения международного суда в течение одного года после вступления в силу этого акта пострадавшее от пыток лицо или иные предусмотренные законом лица вправе получить компенсацию, если таковая уже не присуждена решением международного суда.

Размер компенсации определяется судом в соответствии с принципами разумности, справедливости и соразмерности, включая материальный и нематериальный вред, а также фактически понесенные разумные и необходимые расходы на медицинскую помощь и услуги.

Если нарушение прав связано с бесчеловечными условиями содержания под стражей, такое нарушение, по всей очевидности, относится не к конкретному моменту, а к длительному периоду времени; при этом возникает правовая неопределенность в связи с невозможностью установить соответствующий срок, в результате чего жертва нарушения лишена возможности эффективно защитить свои нарушенные права.

Статья 1087.3 ГК РА регулирует лишь порядок предоставления компенсации лицам, пострадавшим от пыток, а нарушение права на свободу от бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания не подпадает под действие этой статьи. Тем самым предполагается, что компенсация пострадавшим от таких нарушений производится в общем порядке, предусмотренном для компенсации в случае других нарушений прав.

Для получения компенсации необходимо вступившее в силу решение суда. При этом остается открытым вопрос о компенсации в случае, если в рамках уголовного дела подтвержден факт пыток, но производство по делу приостановлено по причине неустановления виновного в преступлении, причем на его установление могут уйти годы и не исключено, что виновный вовсе не будет найден. Таким образом, подвергшийся пыткам человек не получит никакой компенсации.

26 октября 2017 года Правительство РА приняло постановление «Об установлении порядка и условий обращения пострадавших от пыток в службы психологической помощи», вступившее в силу 9 ноября 2017 года. Согласно законодательству РА и постановлению правительства, предоставляемая пострадавшим от пыток компенсация включает в себя возмещение материального и морального вреда и право на реабилитацию. Право пострадавшего от пыток на реабилитацию включает в себя право на получение компенсации за оказанную медицинскую помощь и услуги, а также право на бесплатные психологические и юридические услуги. С учетом законных интересов потерпевшего психологические услуги предоставляются в разумные сроки после того, как предположительно подвергшееся пыткам лицо сообщает о пытках.

Психологические услуги предоставляются традиционными и альтернативными методами с учетом индивидуальных потребностей потерпевшего. Лица, пережившие пытки, получают психологические услуги бесплатно в специализированном центре психологической помощи, действующем не менее трех лет и имеющем в своем штате не менее трех квалифицированных специалистов-психологов. Министерство юстиции РА подписывает с таким центром договор об оказании психологических услуг.

С 2019 года работает Армянский реабилитационный центр для переживших пытки. Центр был открыт Хельсинкской гражданской ассамблеей — Ванадзор совместно с Грузинским центром психосоциальной и медицинской реабилитации жертв пыток в рамках субгранта финансируемого ЕС проекта. Целью реабилитационного центра является оказание комплексной медицинской, психологической и социальной помощи жертвам пыток и жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, а также их семьям. Персонал центра состоит из двух психологов, социального работника, врача и психиатра. Центр не финансируется государством, и это является проблемой, так как существование центра зависит от грантового финансирования. При этом введение в национальное законодательство института возмещения вреда жертвам пыток предполагает, что государство обеспечивает такие меры за свой счет. Кроме того, в провинции реабилитационные центры отсутствуют.

В случае исков о компенсации морального вреда суды в соответствии с требованиями законодателя распределяют бремя доказывания таким образом, что каждая сторона должна доказывать обстоятельства, на которые ссылается. При подаче иска о компенсации морального вреда в соответствии с частью 2 статьи 162.2 ГК РА «лицо ... имеет право в судебном порядке потребовать компенсацию причиненного нематериального вреда, если орган, осуществляющий уголовное преследование, или суд подтвердил, что вследствие решения, действия или бездействия государственного органа или органа местного самоуправления либо его должностного лица нарушены основные права лица, гарантированные Конституцией Республики Армения и Конвенцией "О защите прав и человека и основных свобод"».

Иными словами, даже когда приговор суда или решение органа, осуществляющего уголовное преследование, которыми установлена чья-то ответственность за нарушение одного из основных прав человека, состоялись, на требующее компенсацию лицо тем не менее возлагается избыточное бремя доказывания того, что его/ее право было нарушено.

15 февраля 2019 года районный суд Кентрон и Норк-Мараш (Ереван) вынес решение об отказе в удовлетворении гражданского иска Карена Купеляна о компенсации морального вреда. В обоснование своего решения суд сослался на то, что для подтверждения факта причинения страданий использовались в том числе показания истца и его родственников. Иными словами, слишком формальные требования к доказательствам не учитывают особого характера моральных страданий. Поэтому суд должен рассматривать любые обстоятельства, которые могут указывать на наличие моральных страданий (условия и продолжительность содержания под стражей, индивидуальные особенности лица и т. д.). Суд отклонил иск с указанной мотивировкой несмотря на то, что истец представил (в качестве доказательства жестокого обращения) вступившее в законную силу решение суда, которым лицо, совершившее противоправные действия в отношении К. Купеляна, было осуждено по статье 309(1) УК РА.

Необходимо, чтобы закон устанавливал доступный порядок получения государственной компенсации в случае нарушения прав лиц, находящихся под непосредственным контролем государства. С точки зрения доказывания такие иски должны рассматриваться судами в ином порядке, нежели тот, который предусмотрен действующим ГПК РА.

Законодателем установлено, что при определении размера компенсации морального вреда суд должен учитывать характер, степень и продолжительность физических или моральных страданий, последствия причиненного ущерба, наличие вины причинителя вреда, личные особенности лица, которому причинен моральный вред, и иные относящиеся к делу обстоятельства.

Применяемая норма определяет, какой размер компенсации может потребовать пострадавшее лицо, в зависимости от того, какое право нарушено.

Такой подход нелогичен, если отсутствует орган, способный оценить характер и продолжительность страданий человека и, что особенно важно, дать оценку нарушения в денежном выражении. Характер и проявления моральных страданий индивидуальны, а значит, размер компенсации тоже должен устанавливаться индивидуально.

Другой статьей закона установлено, что размер компенсации может — в исключительных случаях — превышать максимальный предусмотренный порог, если в результате причиненного вреда наступили серьезные последствия. Однако законодатель не раскрывает подробностей: что является серьезным последствием и как оно наступает, какого рода последствия могут считаться серьезными. Отсутствует объяснение термина «серьезные последствия», что создает проблему отсутствия правовой определенности.

Таким образом, оценка «серьезных последствий» оставлена на усмотрение суда, что не может обеспечить ее объективность, поскольку «серьезные последствия» — вопрос индивидуального и субъективного восприятия.

Таким образом, мы отмечаем, что хотя в Армении путем внесения поправок в правовые акты предусмотрен институт возмещения морального вреда, остающиеся проблемы и нерешенные вопросы в этой области не способствуют реализации поставленной цели.

Хотя в соответствии с нормами международных конвенций пытки признаны уголовно наказуемым деянием, стабильная правоприменительная практика в этой области еще не сложилась. Об этом убедительно свидетельствует судебная статистика: еще ни один обвинительный приговор по статье о пытках не вступил в законную силу.

Действующая в настоящее время статья о превышении должностных полномочий является одним из препятствий на пути развития государственной правовой защиты лиц, переживших пытки. Эта статья применялась для привлечения виновных к ответственности до криминализации пыток. Во-первых, отсутствует четкий правовой подход к квалификации преступлений и к проведению различия между превышением должностных полномочий и применением пыток. По этой причине растет тенденция к более частому применению старой статьи; это также делается намеренно, поскольку статья о превышении должностных полномочий предусматривает более мягкие наказания и допускает освобождение от наказания по амнистии. Во-вторых, эта статья ограничивается сроком давности (привлечения к уголовной ответственности) и тем самым блокирует реальное наказание виновных. Это происходит в результате несвоевременного возбуждения уголовных дел и затягивания следствия фактически до истечения срока давности привлечения к ответственности.

Действующая редакция статьи о пытках не включает в себя случаи жестокого и унижающего достоинство обращения, в том числе типичные случаи содержания задержанных или осужденных лиц в ненадлежащих условиях. К таким нарушениям эта статья не применима.

Качество расследования сообщений о пытках пока не соответствует стандартам эффективности. Такой вывод справедлив хотя бы потому, что большинство расследований не приводят к установлению виновных и привлечению их к ответственности.

Domestic legislation prohibits the use of torture. According to Article 26 of the RA Constitution, no one may be subjected to torture, inhuman or degrading treatment or punishment, corporal punishments shall be prohibited and persons deprived of their liberty shall have the right to humane treatment.

Article 309.1 of the RA Criminal Code establishes repsonsibility for torture. Torture is defined as: "any act by which severe pain or suffering, whether physical or mental, is intentionally inflicted on a person for such purposes as obtaining from him or a third person information or a confession, punishing him for an act he or a third person has committed or is suspected of having committed, or intimidating or coercing him or a third person, or for any reason based on discrimination of any kind, when such pain or suffering is inflicted by or at the instigation of or with the consent or acquiescence of a public official or other person acting in an official capacity".

Article 341, part 1, sets liability for a judge, prosecutor, investigator or person in charge of inquiry for forcing a false testimony, or a false finding from an expert, or a false translation from an interpreter, and part 2 of the same Article envisages an aggravating element the commission of the same action with torture. Article 309 (exceeding official authority) envisages the use of violence, weapons, or special devices as an aggravating circumstance.

Article 309.1 "Torture" of the RA Criminal Code is included in the Chapter on Crimes against State Service, where most of the crimes require a special actor, i.e. an official. Part 3 of Article 308 of the RA Criminal Code gives the definition of an official. The problem is that a person may be subjected to torture or other forms of inhuman treatment also by someone not considered an official by the domestic legislation. This, however, also constitutes torture or ill-treatment in terms of the international criteria.

For example, in a psychiatric institution, a person with mental health problems may be subjected to ill-treatment by a hospital attendant or medical personnel, who do not discharge functions of a government's representative or other organizational, managerial, or administrative functions, and therefore cannot be considered as perpetrators of torture per the domestic legislation. As a rule, in such cases, instead of torture, the action is qualified as a crime against a person's life or health. This approach, however, is not compatible wuth the absolute prohibition of torture.

This is also one of the main reasons why it is not possible to obtain exact statistics for all cases of torture and ill-treatment in the country.

From the viewpoint of the absolute prohibition of torture, it is unacceptable to exempt persons who have committed torture from criminal liability as a result of the expiration of the statute of limitations, amnesty, or pardon. In 2019, the RA Government, exercising its entitlement to initiate proposed legislation, presented a new draft Criminal Code to the RA National Assembly. The draft code offered to establish a prohibition on using statute of limitations and amnesty for cases of torture. However, this amendment has not yet been adopted, and the issue raised is still in place.

In Armenia, torture continues to remain unpunished. Since torture was criminalized, i.e., since 9 June 2015 until 1 January 2020, the RA Special Investigation Service (SIS) has investigated 154 cases giving rise to potential charges under Article 309.1 of the RA Criminal Code.

Out of these 154 cases, five criminal cases (involving 10 persons) were sent to court with indictment, 113 (73.3 percent) criminal case proceedings were discontinued, two criminal cases were sent to another body, decisions on initiating two criminal cases were quashed, and the preliminary investigations of only seven criminal cases were continued.

Although Article 309.1 is in line with the substantive law requirements of the Convention (it clearly defines intention to inflict pain and suffering and the perpetrator, i.e. an official), so far no judicial practice of implementing this article has not been formed, that is to say, no judgment has been delivered under Article 309.1 of the Criminal Code.

In 2019, 130 criminal cases have been investigated by SIS investigators. 99 of those cases were initiated during 2019, and 31 cases were initiated before 2019. In 2019, a total of five criminal cases were sent to court with indictment, 76 cases were discontinued, and 16 cases were suspended.

In 2019, the following criminal cases were investigated: 73 cases of alleged exceeding official authority, 55 cases of alleged torture, and two cases of alleged forcing a false testimony or give a false explanation, conclusion or translation by a judge, prosecutor, investigator, or person in charge of inquiry.

In 2019, courts delivered three guilty verdicts in cases of exceeding official authority under Article 309 (Exceeding official authorities) and one acquittal under Article 309.1 (Torture). In cases of two out of the above three guilty verdicts, the defendant were released under amnesty, and in one remaining case the defendant was released based on the expiration of the period of limitations. The acquittal in the torture case was overturned by a higher court and sent for a new investigation.

Since torture was criminalized, i.e. since 9 June 2015 to date, no guilty verdict has been delivered under Article 309.1 (Torture). All convictions are based on the previously existing article on abuse of office (Article 309 of the RA Criminal Code).

In the Republic of Armenia, both legislative gaps and implementation of law cause challenges for the prevention of torture and effective investigation into torture cases.

Torture cases continue to remain unsolved, reports on torture do not lead to initiation of criminal cases, and even when criminal cases are initiated, effective investigation into those cases is not ensured. Cases initiated on reports of torture are either discontinued based on the absence of substantiation of the fact of torture or suspended based on the absence of a person to be prosecuted.

During the compulsory military service in 2015, Hakobyan was subjected to inhuman and cruel treatment by his commander and, as a result, developed mental health problems.

On 13 November 2016, a criminal case was initiated on alleged breach of Article 358.1 part 2 (Commission of violent actions or threatening to commit such actions against a subordinate, 2. Battering or using other forms of violence or threatening to use violence against a subordinate person), and A. Hakobyan was recognized as a victim of crime.

However, the proceedings were discontinued three times and reopened only as as a result of five five years of fighting and ″rows″ on the part of the attorney in the case.

The Court of Cassation acknowledged that Hakobyan's right to be free from torture had been violated and that even a victim with mental health problems should have the right to be heard, and that the investigative body must implement an effective investigation.

The case was reopened after the decision of the Cassation Court had entered into force; however, three months later a decision was made to discontinue the case again. The decision was again appealed and once again, the Court acknowledged the fact of violation.

When a criminal case is initiated based on torture allegations, the preliminary investigation is rarely in line with the standards of effective investigation, as its speediness, impartiality, and thoroughness are not ensured and all necessary measures are not taken to properly record and document the evidence related to the case.

Even when lawyers manage to obtain a higher court's judgment (mainly the Court of Cassation's) that acknowledges a violation of the right to be free from torture and lack of effective investigation and, and the case is sent back for investigation, the investigative body does not take relevant measures, and the case is again discontinued or suspended. As a rule, such discontinuations and reopenings last for years. In rare cases when the case does reach the court, the court cease criminal prosecution, for example, based on the reasoning that there was no corpus delicti justifying prosecution for torture in the defendant's action.

In torture cases, it often happens that the court combines the testimony given by persons who reported violence and their witnesses with the testimony given by policemen, and unconditionally gives preference to the policemen's testimony.

Hakobjanyan and Karapetyan were subjected to torture in a police precinct in 2016. The criminal proceedings were discontinued in 2017 with the following reasoning: ″...during the preliminary investigation, all possible investigative and procedural actions were taken, all possibilities to obtain new evidence were exhausted, and, according to Article 18 of the Criminal Procedural Code, in such conditions, all uneliminated doubts should, by virtue of the principle of presumption of innocence, be interpreted in favor of police officials″. This decision was appealed to the superior body and quashed by the RA Prosecutor General's Office, Yerevan General Jurisdiction Court and Yerevan Criminal Appeal Court.

On 18 September 2019, the Criminal Chamber of the RA Court of Cassation upheld the appeal by recognizing ineffective the investigation conducted into the torture case. The Court of Cassation found that the lower courts violated Article 3 of the European Convention and Article 11 (physical and mental integrity and personal liberty) and Article 17 (fair trial) of the RA Criminal Procedure Code, which could have essentially influenced the outcome of the case. Guided by the provisions of the right to effective investigation, the Court noticed that the state has a positive obligation to conduct effective investigation into cases of torture and ill-treatment. Such complaints must be investigated thoroughly, and the competent authorities must take all possible measures to collect evidence related to the incident, which had not been done in this case.

The Court of Cassation found that the Investigative body had all the data on Hakobjanyan and Karapetyan case, but failed to make sufficient efforts, including those in the framework of international legal aid, in order to find and interrogate [the key witness]. Meanwhile, the information provided by the witness could have been crucial and key for identifying actual perpetrators in this case, as well as for resolving the contradictions between the testimonies of G. Karapetyan and A. Hakobjanyan and the tesimony given by the policemen.

The Court of Cassation also found a number of other issues and assessed them as violations or failures in discharging the obligations imposed on [the investigative body] it by the state.

Although the case was sent for a new investigation after the Cassation Court's decision, the proceedings in the case were again discontinued.

Additionally, in addressing the constitutionality of eliminating violations of the fundamental rights and freedoms, the Court of Cassation attached importance to the absolute nature of the prohibition of torture and ill-treatment and expressed a clear legal position on the standard of effectiveness of the investigation conducted based on suspected ″torture or ill-treatment,″ or ″credible allegation,″ or ″reasonable complaint,″ or certain other sufficient grounds. The proportionality and adequacy of the punishments imposed by courts is a subject of concern.

Improper documentation of torture cases by the body conducting the proceedings is also a common problem. Based on this improper documentation, an act of torture is often intertpreted as exceeding official authority and, while the fact of torture or ill-treatment is not recognized. As a result, the torture perpetrator serves a punishment more lenient than that prescribed established for an act of torture.

Courts may re-qualify charges during the trial, thus, in essence, creating conditions for avoiding proper accountability for torture.

Armen Aghajanyan was transferred to Nubarashen penitentiary institution on 16 March 2018, at 00:35. Allegedly responding to Aghajanyan's swearing, not addressed to anyone in particular, A. Hovhannisyan, first class specialist in the shift on duty in the penitentiary institution, together with other workers, beat Aghajanyan and spat on him, notwithstanding the fact that Aghajanyan had been admitted into the penitentiary institution with obvious health problems (he had a colostomy).

The RA General Jurisdiction Court of First Instance of Yerevan city found A. Hovhannisyan guilty of exceeding official authority that negligently caused grave consequences (Article 309, part 2) and acquitted him on the charge of torture (Article 309.1, part 2, para. 4) as brought by the prosecution. The Court released Hovhannisyan under amnesty.

The Court noted that Armen Hovhannisyan had committed an act of "official fraud" (Article 314, part 1), while the charge brought against him, "torture" (Article 309.1, part 2, para. 4), is not substantiated and is subject to re-qualification.

The Court noted that during the preliminary investigation, forensic psychiatric examination was not appointed in order to find out whether the victim had indeed endured psychological suffering or not. That is why, as there was no proof of psychological suffering, the Court found that there were no indications of torture in the defendant's action. Besides, the Court found that:
"In order to qualify A. Hovhannisyan's act as torture, the facts that the defendant was an official in the penitentiary institution and that he used violence against a person held in this penitentiary institution is not enough. Additional conditions are required: in particular, that Armen Hovhannisyan had used violence to punish A. Aghajanyan for something the latter had done. Further, the circumstances or the fact of that action having been committed must be established in a prescribed order, rather than being a result of A. Hovhannisyan's subjective perception.″

The prosecution appealed the judgment. The RA Criminal Appeal Court found that the arguments made by the prosecution in support of their torture charge against Armen Hovhannisyan were not sufficiently substantiated, were a result of subjective interpretation, and were not supported by the casefile materials.

At the same time, the Appeal Court criticized the lower court's finding to the effect that in order for the committed violence to qualify as torture, it is necessary for the victim to have committed (prior to the event) an unlawful action confirmed in a prescribed order. The case is currently pending before the Court of Cassation. By re-qualifying the action impugned, the court, in essence, released the defendant from serving a sentence in the form of imprisonment for the crime committed.

The practice of using ill-treatment and torture to extort confessions or witness testimonies is still in place.

On April 7, 2019, policemen used violence to bring E. Tsatinyan to a police precinct, where they beat and humiliated him, forcing to confess to a murder he had not committed and testify about the commission of a murder by two other persons. E. Tsatinyan refused to give false testimony, after which the policemen threatened to prosecute him for carrying drugs and placed in his pocket 3 grams of ″Crystal″ (a metamphetamine derivative). Afraid of prosecution, E. Tsatinyan swallowed the drug, felt unwell and was transferred to the ″Armenia″ medical center. While in the hospital, Tsatinyan told about the violence used against him at the police precinct, which was video recorded by his relatives. In a few hours, Tsatinyan died in the hospital. Forensic medical examination found that Tsatinyan had been transferred to hospital with bodily injuries.

On 15 April 2019, a criminal case was initiated by the SIS based on alleged incident of torture, and a month later, a criminal case was initiated in the Investigative Committee based on alleged improper provision of medical assistance. Both of the initiated criminal cases were discontinued: in June 2020, the torture case was discontinued based on the absence of a fact of crime; in January 2021, the case of improper provision of medical asistance was discontinued based on the absence of corpus delicti.

Tsatinyan's legal successor and her representative appealed the decision on discontinuing the criminal case, alleging that the decision was lacking factual and legal substantiation: the preliminary investigation was not in line with international and national standards of investigating ill-treatment; the body conducting the investigation was not impartial and failed to conduct a quality investigation into the case, as a result of which the policemen coordinated their testimonies in advance.

In Armenia, the law allowing the use of statute of limitations regarding crimes constituting torture is still in place. Even when criminal cases are reopened, those guilty of torture avoid prosecution due to the expiration of the statute of limitations.

In October 2012, the European Court of Human Rights delivered a judgment in the case of Virabyan v. Armenia, finding violations of Article 3, Article 6, and Article 14 of the European Convention of Human Rights. Based on that, in May 2016, the RA Prosecutor's Office initiated a torture case. In February 2018, the criminal case, with indictment against two persons, was sent to the Court of General Jurisdiction of Ararat and Vayots Dzor regions.

The judgment of 22 February 2019 found these two persons guilty of committing the actions they were charged with; however, because the statute of limitations had expired, they were exempted from criminal liability (the crime was committed in 2004).

Later, having examined the appeals filed by both the RA Prosecutor's Office and the defense, the RA Appeal Court upheld the lower court's verdict.

The legal position of both courts was that the legal regulations in place in the RA did not make it possible to directly apply, in torture-related cases, the legal position expressed by the European Court of Human Rights regarding inapplicability of the statute of limitations in torture cases. According to domestic courts, as the RA national legislation does not include Article 309.1 of the RA Criminal Code (torture)in the exhaustively list of crimes to which statute of limitations is not applicable or is applicable with restrictions, non-application of the statute of limitations would lead to violations of the defendant's rights and legal interests and could cause legal uncertainty and constitute arbitrariness.

The RA Prosecutor General's Office challenged the above-mentioned decision with the justification that the lower courts' decisions violated the approach expressed in a number of judgements by the ECtHR. According to the aforementioned approach, criminal proceedings in cases of ill-treatment or torture by state representatives cannot be terminated because of the expiration of the statute of limitations. It was also mentioned in the appeal that the lower courts' decisions violated the norms (enshrined in international agreements ratified by the RA) regarding inadmissibility of applying statute of limitations in cases of torture.

The RA Cassation Court accepted the Prosecutor Office's appeal, but, on 27 December 2020, decided to request the ECtHR's advisory opinion on the above-mentioned case, asking whether not applying the statute of limitations in cases of torture or crimes viewed tantamount to torture by international law will be in line with Article 7 of the European Convention, if the domestic legislation does not envisage a requirement not to apply statute of limitations in such cases.

It should be noted that according to the Vienna Convention on the Law of Treaties (1969), "a party may not invoke the provisions of its internal law as justification for its failure to perform a treaty." The prohibition of applying statute of limitations was clearly established by the ECtHR case law and the positions of the UN Committee against Torture.

Torture was criminalized in 2015; however, if an act of torture was committed before this norm was established, investigations of such earlier cases are based on the article on ″abuse of authority″ that applied at the time when the act was committed. Under this article, statute of limitations is restricted, and the maximum punishment is less than that envisaged for torture. Nevertheless, it should be mentioned that the competent government bodies do not ignore the facts of torture (that happened a long time ago) and do initiate criminal proceedings when such cases become known.

In 2019, a video entitled "Policemen extorting a testimony with a truncheon and a gas mask" went viral. In the video, several individual put a gas mask on a man and use violence against the latter.

A criminal case was initiated in the RA SSS based on the publication. A charge was brought against N.S., RA Police Tchambarak precinct head, and V.N., former head of the Arabkir police precenct criminal investigations department, under Article 309, part 2 (exceeding official authority committed with violence). At the beginning of November 2008, V.N. , with other employees of the same unit present, was talking to Armen Martirosyan in his office about a flat robbery attempt. Armen Martirosyan had been brought to the police precinct under suspicion of having committed this crime.

Armen Martirosyan refused having any involvement in the incident, after which V.N. and a number of other policemen demanded from him a confession of having attempted a robbery, threw him on the floor, put a gas mask on his head, and used a truncheon to beat him on various parts of his body. The case is pending in court.

Redress for torture victims is provided as a special procedure, which includes compensation for the pecuniary and non-pecuniary damage and the right to rehabilitation. The right to rehabilitation includes the right to compensation for medical assistance and services, as well as the right to free-of-charge psychological and legal services, which is not in place in case of compensating for damage caused as a result of violation of any other fundamental right.

The right to be free from torture, including the right to compensation should, not have any time limits. Article 162.1 of the RA Civil Code gives a definition of non-pecuniary damage and its compensation, which includes the right to be free from torture, inhuman or degrading treatment or punishment. The procedure of compensation for torture survivors is regulated by the RA Civil Code (Article 1087.3).

This Article establishes that any torture survivor or and in case of his/her death, being underage, or legally incapable, his/her parent, adoptive parent, child, adoptee, spouse, caregiver, trustee, shall have the right to claim and get compensation in a procedure and on the conditions specified by the Civil Code. Claim for compensation can be filed by the above-mentioned persons after a conviction for the commission of the act under Article 309.1 of the RA Criminal Code becomes, or within one year from the moment such person becomes aware of the decision (which has not been quashed or appealed) taken by an investigator or prosecutor on refusing to initiate a criminal case on a non-acquittal ground, or refusing a criminal prosecution, or discontinuing proceedings of the criminal case, or terminating criminal prosecution for the commission of an act envisaged under Article 309.1 of the RA Criminal Code.

In case the international court (acting with the participation of the Republic of Armenia) confirms the fact of torture, within one year after such final judgment has become final, the torture survivor or the persons provided for by law shall be entitled to compensation insofar as not it had not been provided by the international court's judgment.

The amount of the compensation is decided by a court in line with the principles of reasonableness, equity, and proportionality, including pecuniary and non-pecuniary damage, as well as reasonable and necessary expenses for medical assistance and services.

When violation of a person's right is related to the inhumane conditions while in custody, such violation is onviously not tied to a specific moment in time but rather to a prolonged period; this results in legal uncertainty as it is impossible to determine the relevant period, and the person whose right was violated is deprived of the opportunity of effective redress.

Article 1087.3 of the RA Civil Code only regulates the procedure of compensation for victims of torture, while violations of the right to be free from inhuman or degrading treatment or punishment were left out of this article. This means that compensation for such victims is provided withina framework of the common procedure, in a manner prescribed for the compensation for violations of other rights.

In order for a person to receive compensation a final court decision is necessary. However, the following question remains open: what happens if it is established, in criminal proceedings, that a person was subjected to torture, but the proceedings were suspended because the perpetrator could not be found, and the search for the perpetrator may take years, if that person is ever found at all? As a result, the person subjected to torture may receive no compensation whatsoever.

Օn 26 October 2017, the RA Government adopted the decree "On establishing the procedure and conditions for torture survivors applying for psychological services", which entered into force on 9 November 2017. According to the RA legislation and the Government's decision, compensation provided to a torture survivor includes compensation for the pecuniary and non-pecuniary damage suffered by that person and the right to rehabilitation. A torture survivor's right to rehabilitation includes the right to receive compensation for medical assistance and services and the right to receive free-of-charge psychological and legal services.

Psychological services are provided in a reasonable timeframe after the person allegedly subjected to torture makes a report, taking into account the survivor's legal interests. Psychological services are provided in both traditional and alternative interventions, taking into account the survivor's individual needs. Torture survivors receive these psychological services free of charge from a specialized center providing psychological services, which should have at least three qualified psychology specialists and at least three years of experience. The RA Ministry of Justice signs a contract with such center for the purpose of providing psychological services.

The Armernian Rehabilitation Center for Torture Survivors has been operating since 2019. The center was opened as a subgrant project in the framework of an EU-funded project implemented by Helsinki Citizens' Assembly-Vanadzor jointly with the Georgian Center for Psychosocial and Medical Rehabilitation of Torture Victims (GCRT). The Center's aim is to provide comprehensive physical, psychological, and social assistance to survivors of torture, cruel and inhuman or degrading treatment, and their families. The staff of the center is comprised of two psychologists, a social worker, a medical doctor, and a psychiatrist. The center is not funded by the state, which is problematic, as its existence is dependent on funding from grants. Meanwhile, the introduction of the institute of redress for torture survivors in the domestic legislation presupposes that the state ensures it at its own expense. Besides, there are no rehabilitation centers in provinces.

In cases of compensation claims for non-pecuniary damage, courts, as required by the legislator, distribute on each party the burden of proving the facts invoked by themselves in court. Claiming compensation for non-pecuniary damage, according to Article 162.2, part 2, of the RA Civil Code, "a person... is entitled to claim compensation for non-pecuniary damage, if a criminal prosecution body or a court has confirmed that as a result of a decision, action or inaction by a state or local self-government body or by their official, his/her fundamental rights guaranteed by the Constitution of the Republic of Armenia and "Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms" were violated".

That is to say, even if there is a court verdict or a decision by the body conducting the criminal prosecution, by which someone was found responsible for the violation of a fundamental right, a person claiming compensation has to face an excessive obligation to prove that his/her right was violated.

On 15 February 2019, Kentron and Nork-Marash District Court (Yerevan) delivered a judgment refusing Karen Kyupelyan' civil claim for a compensation for non-pecuniary damage. The reasoning of the judgment was that the the claimant had used his own and his family members' testimony to prove the existence of suffering. In other words, excessively formalistic evidentiary rules do not take into account the special nature of mental suffering. For this reason, any evidence that can prove the existence of mental suffering (prison conditions, duration of the arrested person's detainment, individual characteristics of a person, etc.) should be assessed by court. The court rejected the claim on the above grounds, even though the plaintiff presented (as evidence of having been ill-treated) a court judgment that had entered into force and by which a person who committed illegal actions against K. Kyupelyan had been convicted under Article 309(1) of the RA Criminal Code.

State compensation in case of the violation of the rights of persons who are under the immediate oversight of the state needs to be made accessible by law. Court claims for compensations should, in terms of applicable evidentiary rules, be examined following a procedure different from the onecurrently envisaged by the RA Civil Procedure Code.

The legislator establishes that when determining the amount of compensation for non-pecuniary damage, the court shall take into account the nature, degree, and duration of physical or mental suffering, consequences of the damage caused, existence of the perpetrator's fault, personal characteristics of the person who suffered non-pecuniary damage, as well as other relevant circumstances.

The invoked norm determines what amount of compensation may be claimed by a person whose right was violated, depending on what right it was.

This approach is not logical, given that there is no body competent to assess the nature and duration of a person's suffering, and, most importantly, to assess the monetary value of a violation. The nature and manifestations of mental suffering are individual, which means that the compensation amount should also be individual.

Another legal provision establishes that the amount of compensation may, in exceptional cases, exceed the maximum threshold envisaged, where grave consequences occurred as a result of the damage caused. However, the legislator does not provide details as to what a grave consequence is and how it emerges, what kind of consequence can be considered grave. There is a lack of an explanation for the term "grave consequence", which creates legal uncertainty.

Therefore, the assessment of "grave consequences" is left for the court's discretion, which cannot ensure its objectivity, since "grave consequences" are a matter of individual and subjective perception.

To conclude, we note that although the RA has created the institution of redress for non-pecuniary damage by amending its legislation, the unresolved issues and concerns do not contribute to achieving the goal.

Although torture was criminalized in line with the requirements of international conventions, no stable judicial practice has been established so far. This is clearly demonstrated by court statistics: not a single conviction has come into force under the Criminal Code article on torture yet.

The article on abuse of office, which is currently in force, is one of the obstacles hindering the development of legal protection for torture survivors. This article was used to prosecute perpetrators before torture was criminalized. Firstly, no clear legal approach has been established in terms of qualifying the two crimes and differentiating between cases of abuse of office and torture. For this reason, there is a growing tendency to use the old article more frequently, which is also done intentionally, as the criminal article on abuse of office envisages a more lenient punishment for those guilty and allows exemption from punishment under amnesty. Secondly, this article is limited by statute of limitations (for prosecution) and essentially blocks the real punishment of perpetrators. This happens as a result of untimely initiation of criminal cases and delays with investigations until the statute of limitations expires.

The current version of the article on torture does not cover cases of ill-treatment and degrading treatment, including typical cases when detainees or convicts are held in inappropriate conditions in closed institutions. The torture article is not applicable to such violations.

The quality of investigations into reports on torture is not in line with the standards of effective investigation yet. This kind of conclusion is fair because the majority of investigations do not lead to the identification of perpetrators and holding them liable, to name just one reason.